Последний строй

[Raid]

Последний строй
Владимир Симонов
ВОО «Союз «Народная память»
фото автора

Мы стояли молча, глядя на четырнадцать зажженных свечей. Их пламя порой вспыхивало, и становилось как-то особенно тревожно и неуютно среди каменных стен, «залитых» теплым красным светом. Порой оно гасло – и тогда на каменной лежанке, куда сложили «поднятые» останки, виднелись не кости, а какие-то расплывчатые силуэты, казалось бы, облеченные плотью. Кто-то из российских поисковиков очень точно назвал это «последним строем». Последний строй, перед последней дорогой, спустя десятилетия после смерти…
О существовании этой братской могилы мы узнали от одесситов. В конце 90-х небольшая группа, проводившая разведки в Ак-Монайских каменоломнях, обнаружила в одной из подземных систем захоронение. Раскапывать его тогда не стали – «специализация» у группы была другая, не имевшая непосредственного отношения к военному поиску, эксгумации и перезахоронению останков. Потом информация как-то стерлась и отошла на второй план, а, когда пару лет назад о ней вспомнили, нам убедительно рассказали о том, что могилу местные уже показали одному из поисковых отрядов, бойцов подняли и перезахоронили.
В декабре 2013 года при проведении плановых разведок в Ак-Монайских каменоломнях возникло желание все-таки посмотреть на место, где была братская могила, поскольку вопрос о характере захоронений в каменоломнях все еще до конца не ясен, и каждая новая деталь может стать очень важной с точки зрения подземного поиска. «Госпитальную» выработку, в которой по имеющимся данным находилась братская могила, нашли быстро, также как и место, где кем-то проводилась «эксгумация». Вот только на братскую могилу, в которой было похоронено не менее 10 человек это никак не походило – скорее, санитарный сброс из операционной, которая, вероятно, располагалась где-то рядом.
Необходимость уточнить выявившиеся обстоятельства заставила вновь обратиться к нашим одесским коллегам, которые не только утверждали, что еще год назад могила была нетронута, но и сообщили характерные приметы входа в нужную нам систему (кстати, оказавшуюся вовсе не «госпитальной») и некоторые признаки, по которым следовало искать само захоронение. И эта информация, хотя и не соответствовала реальной картине в отдельных нюансах, в целом оказалось достаточной, чтобы найти нужное место.
Могила находилась сравнительно недалеко от входа, на пересечении двух подземных коридоров. В свое время ее нашли по «не естественному» для опытного взгляда навалу камней и едва заметному проседанию «пола», и за прошедшие годы ничего не поменялось. Разве что добавились метки на углах целиков, оставленные нашедшими ее одесситами.
Уже в ходе предварительной шурфовки стало ясно, что здесь покоится не один человек – под плитами, среди навала бута были видны кости, черепа, ремни амуниции - когда-то это видели и те, кто первыми нашел эту могилу. Поэтому вскрывать захоронение нужно было сразу по всей площади, несмотря на определенные сложности, связанные с особенностями грунта.
Погибшие лежали относительно неглубоко - от 0,4 до1 метра, в ряд, поперек прохода, от стенки до стенки, в яме, выбранной в технологической насыпи, оставленной еще камнерезчиками. Практически все одеты, кое-кто в обуви и с ремнями; аккуратно уложены и засыпаны бутом и обрезками камня. Такая засыпь могилы, в сочетании с естественными условиями каменоломен и особенностями района подготовили неприятный «сюрприз» - часть останков мумифицировалось, на черепах и кистях рук кое-где сохранилась кожа, на скелетах - не фрагменты, а целые куски белья и обмундирования, слипшиеся от продуктов разложения. Некоторые из бойцов умерли от тяжелых ран – на останках, под обмундированием фиксировались куски бинтов от перевязок и марлевые тампоны.
Не вызывало сомнений, что найденная могила относится к событиям 1942 года, но она явно не была госпитальной. Возможно, здесь остались те, кто умер, говоря казенным языком документов, «на этапах санитарной эвакуации». Быть может, в этой части выработок располагался армейский полевой эвакопункт? Но когда и при каких обстоятельствах? Впрочем, напрашивалась и другая версия: могила была сделана уже после начала немецкого наступления (8 мая 1942 года) теми, кто оказался здесь в окружении и какое-то непродолжительное время укрывался в каменоломнях, оказывая сопротивление или отсиживаясь в надежде незаметно выйти и догнать своих. Именно они могли похоронить убитых и умерших от ран товарищей рядом с местом, где совсем еще недавно жили сами, где выработки и до сих пор сохранили следы многочисленных стоянок.
С останками погибших мы нашли четыре медальона-смертника: два деревянных, один из которых оказался пустым, полностью проржавевший металлический и эбонитовый, большая часть которого вместе с вкладышем была уничтожена грызунами. Но и в первом - единственном, где анкетка, казалось бы, сохранилась, деревянный пенал не смог обеспечить защиты стандартного бланка из мелковолокнистой бумаги от воздействия агрессивной среды. Бумага просто рассыпалась от первого же прикосновения, не дав ни единого шанса прочитать текст. Лишь на двух самых больших фрагментах удалось разобрать «…иридзе Георгий … [уроженец Гру]зинской [ССР]…» Несомненно, грузин. А на стене целика у самого входа в эту систему мы видели большую надпись на грузинском языке. Может, и служил погибший в национальной части?
Подобных формирований на Крымском фронте было несколько. Из семнадцати общевойсковых соединений шесть – 63-я, 77-я, 138-я горно-стрелковые дивизии, 224-я, 390-я, 396-я стрелковые дивизии - были сформированы по национальному признаку (три из них были грузинскими), а еще в четырех (302-й, 398-й, 400-й и 404-й) - значительная часть личного состава была укомплектована кавказцами. Известно, что в феврале-марте 1942 года в этом районе вели боевые действия части и соединения 51-й Армии, в числе которых большинство были национальными, а в апреле боевые позиции на северном фланге фронта были переданы соединениям 47-й Армии, причем, в районе Ак-Моная дислоцировалась 224-я (грузинская) стрелковая дивизия.
При таких исходных данных искать в донесениях о потерях сведения о найденной в каменоломнях братской могиле даже в обычной ситуации не просто. А, если учесть, что во время Керченской оборонительной операции, в ходе которой Крымский фронт потерпел сокрушительное поражение, документы практически всех частей и соединений были утеряны или уничтожены, такой поиск представляется вообще безнадежным. Из многих десятков тысяч погибших на Керченском полуострове в январе-мае 1942 года и сотен тысяч числящихся пропавшими без вести (многие из которых тоже погибли) известны места захоронений едва ли нескольких тысяч человек. Те, кто был похоронен в каменоломнях, оказались не в их числе…
Их было четырнадцать, так же, как и зажженных нами свечей. Теперь пришло и их время – отправиться в последний путь, чтобы навеки упокоиться рядом со своими боевыми товарищами…

1.Вход в одну из систем Ак-Монайских каменоломен, где была найдена братская могила.
2.Предвходовая часть одной из систем Ак-Монайских каменоломен.
3.Место, где в 1942 году вывешивался «Боевой листок» пулеметной роты одного из подразделений, воевавших на Крымском фронте.

[Raid]

6.Эксгумация останков погибших из братской могилы в одной из систем Ак-Монайских каменоломен.
7.Личные вещи и фрагменты снаряжения, найденные с останками воинов в братской могиле.