Судьбы на грани

[Raid]

Судьбы на грани

Владимир Симонов
фото автора

В переломные моменты истории вдруг начинаешь задумываться о том, что бывают ситуации, когда лично от тебя ничего не зависит. И, кажется, что ближе и понятнее становятся поступки людей, вовлеченных в страшные смерчи и круговороты происходивших исторических катаклизмов, вовлеченных против их воли, и, на первый взгляд, независимо от их желаний. Простых людей, судьбы которых в одночасье были сломаны силой обстоятельств…Те, кто занимается военной историей, знают множество подобных примеров. Знают и то, как трудно порой найти некие осязаемые свидетельства, способные напомнить о пережитых трагедиях. А сами свидетельства иногда бывают совершенно необычными и неожиданными.

Еще в начале 1990-х, известный керченский краевед и военный историк Л.А. Венедиктов, работая над Книгой Памяти, обратил внимание на несколько десятков наших земляков, числящихся пропавшими без вести на Крымском фронте в апреле 1942 года. Удивляло даже не то, что в какие-то дни такое количество бойцов попадало в разряд «пропавших без вести», а то, что в эти дни на полуострове не отмечалось никакой боевой активности. Потребовался не один месяц, пришлось написать не один запрос, удивительно, но удалось даже найти некоторых ветеранов из числа указанных в тех, казавшихся странными, списках, прежде чем он смог выяснить, что же произошло…
В последних числах октября 1941 года наши войска, пытавшиеся удержаться на севере Крыма, были вынуждены отступить с занимаемых позиций и начать отход к Севастополю и Керчи. События развивались стремительно, ни сил, ни заранее оборудованных рубежей, чтобы остановить наступающего противника, в распоряжении командования 51-й Армии не было, и уже 16 ноября Керчь была оставлена. Множество военнослужащих из частей и соединений армии, так и не сумели переправиться на Таманский берег. Часть из них даже не дошли до переправы, отставая на степных просторах Керченского полуострова на марше, больше напоминавшем бегство. Часть, особенно те, кто призывался из районов, через которые проходили отступающие войска, просто вернулись домой, посчитав это лучшим исходом. Наверное, принимая это решение, кто-то не думал, что изменяет воинскому долгу и Присяге, кто-то, осознавая всю ответственность принимаемого решения, думал, что немцы - это уже навсегда…
Первая оккупация продолжалась сравнительно недолго, и в последних числах декабря город был освобожден в ходе Керченско-Феодосийской десантной операции. Уже ко 2 января 1942 года немецкие войска отступили с Керченского полуострова, и, хотя в результате успешно проведенного контрудара противник сумел вернуть Феодосию, фронт на долгих четыре месяца стабилизировался на Ак-Монайских позициях. Тогда всем казалось, что до освобождения Крыма осталось совсем немного!
Сразу после освобождения временно оккупированной территории органы военной контрразведки и территориальные органы НКВД развернули мероприятия в связи с созданием в тылу 51-й Армии фильтрационных пунктов. Через них в январе-мае 1942 года проходили военнослужащие, побывавшие в окружении после боев на Керченском полуострове, либо вырвавшиеся из плена, а также другие военнослужащие и гражданские лица призывного возраста, оказавшиеся на освобожденной территории.
В двух лагерях, №№ 1 и 250, располагавшихся в поселках Камыш-Бурун и Войкова, проходили проверку не одна тысяча бойцов и командиров. Достаточно сказать, что по отчетным документам штаба 51-й Армии по 1-му лагерю значилось не менее 2,5 тысяч проверяемых.
Судя по срокам, в отношении каждого, помещенного в лагерь, проверка проводилась месяцами. А пока эта работа продвигалась, медленно и тяжело, контингент использовался командованием лагерей на заготовке строительного камня. В результате, вместо того, чтобы возвращаться на передовую, люди на каторжной работе теряли здоровье и выходили из строя. К 7 мая 1942 года (за день до начала немецкого наступления, закончившегося катастрофическим поражением Крымского фронта) последние группы прошедших фильтрацию были переброшены на Северный Кавказ и включены в состав 15-й и 23-й запасных стрелковых бригад в Моздоке и Гудермесе. В войска 51-й Армии вернулись лишь отдельные командиры. А большинство из проходивших фильтрацию оказались в тех «странных» списках, попав на долгие десятилетия в разряд «пропавших без вести». Некоторые из них воевали, остались живы, вернулись домой и даже не подозревали о замысловатых зигзагах воинских учетов. Но даже спустя много лет, оставшиеся в живых ветераны сохранили в душе горечь и обиду. Горечь от осознания несправедливости судьбы, поставившей когда-то перед выбором - смерть или плен, и обиду на бесполезно растраченные силы и здоровье по вине тех, кто искренне считал, что выполняет свой служебный долг и приносит пользу Родине. А, может, горечь и обиду на обстоятельства, чтобы не упрекать самого себя в том давнем выборе, продиктованном страхом потерять жизнь…
История не исключительная на войне, хотя о таких вещах не любят говорить. Миллионы попали в плен, сотни тысяч проходили фильтрацию, десятки тысяч потеряли здоровье на непосильном, казавшемся бессмысленном труде, кто-то остался жив… Неохотно вспоминали об этом и керченские ветераны: даже у прошедших войну о фильтрационном лагере и месте, где на протяжении нескольких месяцев или недель они работали, остались самые тяжелые воспоминания. А место это - Петровские каменоломни – находится в нескольких десятках километрах от Керчи. Используя межсезонье, отправились туда в разведку и мы - специалисты Восточно-Крымского центра военно-исторических исследований, в надежде найти дополнительные свидетельства и следы той давней истории.
Петровские каменоломни расположены в районе поселка Ленинское, севернее трассы Керчь-Феодосия. Система не очень большая, шахтное поле вытянуто с востока на запад и состоит из нескольких, не связанных друг с другом участков выработок, отдельные участки - сложноразветвленные, с многочисленными ложными ярусами и дорезками.
Первое, что бросилось в глаза, удивительная «чистота» подземных коридоров. В отличие от других подземных систем полуострова штольни и штреки Петровских каменоломен не завалены отходами камнерезного промысла, нигде нет характерных бутовок. Объяснение пришло почти сразу, и эта особенность, без сомнения, была связана с событиями 1942 года. Судя по характеру системы и внешнему виду штолен, трудно допустить мысль, что камень здесь добывали не камнерезчики, а случайные люди. Видимо, спецконтингент фильтрационных лагерей занимался не резкой камня, а сбором и вывозом бута, который, учитывая почти катастрофическое положение с фронтовыми дорогами в условиях зимне-весенней непогоды, требовался в огромных количествах. В этом смысле Петровские каменоломни были, без сомнения, наиболее удобным источником строительного материала. Они доступны, не очень велики по площади, что не создавало дополнительных трудностей для обеспечения охраны, рядом проходила главная автомобильная дорога Керченского полуострова. Эти выработки располагались ближе остальных к линии фронта (не считая Ак-Моная, где из-за размещения в каменоломнях личного состава армейских частей и соединений подобные работы по заготовке камня были невозможны) и месту базирования фильтрационного пункта.
Но это были не единственные следы пребывания здесь военнослужащих, проходивших проверку. На одном из участков каменоломен удалось найти несколько надписей процарапанных на стенах и карнизах: «Гончар П.Г. прибыл 18/III-42», «Садыков И.А. 12/III-42 г.», «15/III-42 г. Садыков И.А.», «Оборнев Д.Е. прибыл 15/III-42», «Бондаренко Д.М. прибыл 15/III-42», «Кисеев А.Д. прибыл 22/III-42 г.», судя по датам, относившихся к интересующему нас эпизоду. А чуть в стороне и еще одну, написанную углем, явно указывающую, что мы действительно нашли, то, что искали:
«Здесь находились военнопленные
1. Водинский Жора
2. Мальченко Петр
3. Вислогузов И.
с 12/II-42 по 2/IV-42 г.»
Как странно звучало в оставленном «автографе» слово «военнопленные»! Свидетельство осознанной вины, или ощущение, сформированное отношением проверяющих и условиями содержания в фильтрационном лагере?
Надписи предельно лаконичные и, как всегда, практически не оставляющие надежд на получение дополнительных сведений о человеке. И все же, проверяя найденные фамилии по ОБД «Мемориал», мы к своему удивлению нашли запись, без сомнения, относившуюся к одному из «военнопленных»: «Водинский Георгий Григорьевич, 1916 года рождения, рядовой, призван Керченским ГВК, шофер 11-го истребительного батальона, попал в плен (освобожден), не позднее 20.04.1942 г.» Керчанин, «пропавший без вести», освобожденный из плена, и даже дата выбытия, соответствовавшая дате отправке одной из партий проверяемых военнослужащих в запасные стрелковые бригады, все это подтверждало – боец из числа того самого спецконтингента керченских фильтрационных лагерей. Попавший в плен или оставшийся на временно оккупированной территории в ноябре-декабре 1941 года и по этой причине нуждавшийся в проверке благонадежности. Непонятно только, правильно ли указан номер части? Известно, что в Керчи был сформирован 20-й истребительный батальон, хотя на территории Восточного Крыма он был не единственным.
И еще одна запись в ОБД, похоже, имеющая отношение к надписи «военнопленных», где под номером «2» указан «Мальченко Петр». Сопоставление данных многочисленных однофамильцев позволило выявить сведения на Мальченко Петра Ивановича, 1907 года рождения, старшего сержанта 13-го стрелкового полка 2-й стрелковой дивизии, призванного 01.07.1941 г. Зуйским РВК Крымской АССР, 30.10.1941 г. под Лариндорфом (Крым) попал в плен (освобожден). И снова ошибка в номере части – не было во 2-й (Крымской) стрелковой дивизии 13-го полка, а были 1-й, 12-й и 7-й. А после переименования ее в 321-ю – 484-й, 488-й и 493-й. И главный вопрос, мог ли Петр Мальченко, призванный из-под Симферополя и попавший в плен в северной части Крыма, оказаться на Керченском полуострове и при каких обстоятельствах?
Вопрос, на который уже вряд ли получишь ответ. Также как на вопрос и о судьбах тех, кто весной 1942 года «искупал» здесь свою вину или ошибку. «Искупал» пока еще трудом, а не кровью, таская до беспамятства и полного изнеможения каменные глыбы и тырсу, чтобы даже в короткие часы ночного отдыха не оставалось сил задуматься, какое же решение примут инстанции, призванные определить, вина это или ошибка, как велика тяжесть вины и был ли в ней умысел… Прогоняя от себя эти мысли и мечтая о запасной бригаде, маршевой роте и передовой. Большинство из них и ушли по такому маршруту, запомнив керченскую землю навсегда и уже не оставив в душе места для сомнений в том, что принятое решение бывает сильнее обстоятельств.

Мы нашли то, что искали. Нашли следы и подтверждения истории, замеченной пытливым взглядом исследователя меж строк архивных документов. Истории в очередной раз доказавшей, что как бы не были сильны и независимы от человека обстоятельства, есть грань, символизирующая его собственное решение. Решение, которое, в конечном счете, определяет, по какую сторону от грани откажется судьба.
В какие-то моменты начинаешь думать, что понимаешь и то время, и тех людей. И это дает тебе право если не судить, то оценивать правильность их поступков. Ведь человеческие устремления, так же как и нравственные ценности неизменны по своей сути. Но, только остыв от азарта поиска, осознаешь, чтобы понять и судить нужно встать на ту самую грань…


Целики со следами многочисленных дорезок в привходовой части на одном из участков в Петровских каменоломнях.
Так называемые «ложные» ярусы в привходовой части и глубине одного из участков Петровских каменоломен.
Надпись, оставленная одним из проходивших фильтрацию военнослужащих: «Гончар П.Г. прибыл 18/III-42»

[Raid]

Надписи, оставленные на карнизе проходившими фильтрацию И.А. Садыковым и Д.Е. Оборневым
Надписи, оставленные на стене целика проходившими фильтрацию Д.М. Бондаренко и А.Д. Кисеевым
Надпись, оставленная «военнопленными» на стене целика

[Raid]

Специалисты Восточно-Крымского центра после проведения разведок в Петровских каменоломнях.