К вопросу о потерях Вооруженных сил СССР в Великой Отечественной войне

[Raid]

Фёдор Дроздов,
кандидат исторических наук,
Руководитель Нижегородского регионального отделения ПДР

К вопросу о потерях Вооруженных сил СССР в Великой Отечественной войне

Вопрос определения масштабов потерь Красной армии в годы Великой Отечественной войны продолжает оставаться дискуссионным и по сей день, даже несмотря на то, что существует официальная (т. е. как бы окончательная) точка зрения по данной проблеме — 8 млн. 860 тыс. чел. Периодически появляются всё новые исследования, пользующиеся самыми разными методиками вычисления и потому приходящие порой к совершенно различным итоговым цифрам. К примеру, одной из наиболее ярких иллюстраций подобных исследований является сборник «Умылись кровью?» Однако на наш взгляд, все они страдают одним общим и, увы, неизбежным недостатком: оперируя большими цифрами с колоссальным количеством пробелов и допусков, мы в итоге приходим к огромным погрешностям — в несколько сотен тысяч судеб в ту или иную сторону.
Поэтому, чтобы не впадать в аналогичную погрешность, мы решили «зайти» с другой стороны, проанализировать вопрос потерь на примере сравнительно небольшого объема данных о воинах - уроженцах и жителях Малокозинского сельсовета Балахнинского района Нижегородской области, где итоговую ошибку можно будет свести к минимуму. Более того, мы вправе рассчитывать на то, что в наших вычислениях, как в капле воды, отразятся тенденции и особенности, в некоторой мере характерные и для всесоюзного массива данных.
Помимо этого, было бы любопытно выявить на основе изучаемого материала и целый ряд других статистических данных: распределение потерь по годам войны, причинам смерти (гибель в бою, смерть в госпитале, в плену, пропажа без вести), вопросы, связанные с возрастом, воинским званием и специальностью, полученными государственными наградами и т. д. Разумеется, в ходе работы мы постарались по возможности уточнить солдатские судьбы, места и даты гибели и захоронения.
Приступить к подобному исследованию нас в определенной степени подтолкнула книга немецкого автора Кристофа Расса «Человеческий материал», где на примере 253-й пехотной дивизии вермахта дается развернутое описание — кем был среднестатистический солдат вермахта времен Второй мировой войны. К сожалению, найти аналогичное исследование по военнослужащим РККА нам пока не удалось.
В качестве «экспериментальной площадки» нами было выбрано Малокозинское сельское поселение Балахнинского района Нижегородской области, представители которого любезно согласились помочь автору в сборе необходимой информации о своих земляках, не вернувшихся с фронтов Великой Отечественной. Данное сельское поселение было образовано постановлением Всероссийского центрального исполнительного комитета от 1 февраля 1932 года «О частичном изменении в административном делении Нижегородского края», в соответствии с которым селение М. Козино было преобразовано в рабочий поселок, а в его поселковую черту включались селения: Лукино, Пыра-Порониха, Алешино и Рогожино. Впоследствии в его состав также вошел поселок Первое мая.
Помимо того, что мы нашли в данном сельском поселении добровольных помощников, существенно облегчивших сбор материала для исследования, было и еще несколько факторов, благодаря которым выбор был сделан именно в пользу данной местности:
 ни один из населенных пунктов, входивших в состав этого сельсовета в годы войны, к настоящему времени не вымер;
 само количество населенных пунктов в границах Малокозинского сельсовета невелико, что облегчает поиск информации;
 все размещенные на данной территории памятники погибшим землякам снабжены поименными списками и находятся в хорошем состоянии.
Для обработки мы использовали:
• обобщенный банк данных «Мемориал»,
• база данных «Подвиг народа»,
• база данных «Память народа»,
• информация Малокозинской администрации.
В процессе обработки информации сельсовета сразу же пришлось столкнуться с серьезной проблемой: в предоставленных списках включали большое число военнослужащих, увековеченных на памятниках павшим односельчанам, но не имевших никакого отношения к данной местности — они не родились здесь, не проживали, не имели родных, а многие — даже не призывались Балахнинским военкоматом. Как выяснилось, эти бойцы и командиры были увековечены на памятниках Малокозинского сельсовета по просьбам их родных и близких, переехавших сюда на жительство уже в послевоенные годы. Также пришлось столкнуться с традиционной путаницей в топонимах: в призывники Малокозинского сельсовета угодили те, кто родился и проживал в поселке Первое мая и деревне Рогозинино соседнего, Городецкого района (тем паче, что территория Городецкого района в начале войны входила в состав Балахнинского), на Первомайском торфопредприятии (находится в противоположном конце Балахнинского района) и даже один житель подмосковной Балашихи. В конечном итоге пришлось проверять в два раза больше данных, чем планировалось, но сделать это было необходимо — во избежание пропуска необходимых персоналий, — а затем делать выборку, оставляя только представителей Малокозинского сельсовета.
Всего в итоге было обработано 440 уникальных персоналий, из которых имеющими отношения к Малокозинскому сельсовету оказалась ровно половина — 220 человек, которые родились на его территории, там проживали их семьи и/или они сами.
Мы полагаем, что подобный способ обработки информации является перспективным. Вместо дальнейших операций с большими числами и большим погрешностями можно начать аналогичную обработку данных отдельных сельсоветов, городских и сельских районов. Их число на территории бывшего СССР является значительным, но всё же конечным и потому посильным для более-менее многочисленной инициативной группы.
Архивная статистика
В процессе исследования был выявлен весьма серьезный разброс по количеству упоминаний бойцов в архивных документах: среди них были выявлены как те, кто упоминается всего по одному разу (они составляют большинство), так и те, кто упоминается сразу 6 раз (как правило, эти военнослужащие относятся к РККФ). К сожалению, обнаружились и такие персоналии, что не упоминаются в архивных документах ни разу — они наличествуют только в Книгах Памяти или на памятниках в родном сельсовете. В целом статистика по архивным документам (без учета Книг Памяти) выглядит следующим образом:
упоминаются 1 раз: 118 имён; 2 раза: 39; 3 раза: 31; 4 раза: 9; 5 раз: 3; 6 раз: 3;
Итого упоминаний: 358
Не упоминаются вовсе: 17 человек.
Таким образом, на 203 уникальных персоналии (без учёта 17 воинов, не упоминаемых вообще) приходится 358 упоминаний в архивных документах (повторюсь, без учета Книг Памяти), что в итоге дает коэффициент 1,76, т. е. на каждого бойца приходится 1,76 упоминаний в документах.
Здесь также необходимо отметить, что из 220 воинов погибли не все. 10 человек указаны погибшими ошибочно, что удалось установить в значительной степени благодаря наградным документам, в том числе благодаря юбилейной картотеке 1985 г. Потому вполне вероятен тот факт, что еще какое-то количество бойцов из списка также дошло до конца войны — просто они не получили боевых наград к маю 1945 г. и не дожили до 1985 г.
При проведении аналогичной работы по печатным Книгам Памяти (не только Нижегородской области, но и других регионов, поскольку часть военнослужащих, к примеру, родилась в другой области, а уже проживала и призывалась из Балахнинского района или наоборот) на 205 уникальных персоналий (15 военнослужащих в Книгах Памяти не выявлены) было выявлено 257 записей, что дает нам коэффициент 1,25. Стоит отметить, что не выявленные в архивных документах или Книгах памяти персоналии, как правило, относятся к разным людям, т. е. если человек упомянут в списке потерь, он может отсутствовать в Книге памяти и наоборот.
В итоге, если суммировать общее количество упоминаний в архивных документах и Книгах памяти, то оно по отношению к 220 персоналиям составит 615, что приводит к коэффициенту 2,79.
Возрастные характеристики
Разброс возрастов воинов оказался довольно приличным — 32 года, от 18 до 50 лет на момент смерти. Год рождения неизвестен у 7 человек.
Как видно из приведенной статистики, можно выделить примерно три периода, к которым относится значительное количество погибших воинов и, соответственно, количество вообще призванных в действующую армию бойцов. Это 1902-1905 гг. (34 персоналии, или 15% от общего числа), 1912-1914 гг. (30 персоналий, 13,6%) и 1920-1924 гг. (65 персоналий, 29,5%); всего более половины всех воинов. Причины подобной пропорции, думается, кроются в особенностях исторического развития нашей страны — всплески рождаемости приходятся на более благоприятные периоды — канун Русско-Японской и Первой мировой войн, эпоху НЭПа, то есть время относительного экономического благополучия.
Объёмы потерь по годам войны
В целом и общем даты выбытия воинов-малокозинцев отражают общепринятые представления о масштабах потерь в различные годы Великой Отечественной войны. Максимальные в начальный период, они во второй половине начинают ощутимо снижаться. Впрочем, достаточно неожиданными оказались показатели 1943 г., максимальные за всю войну, превысившие даже 1941 и 1942 гг., традиционно считающиеся наиболее кровавыми. Объяснить подобное можно следующим образом: часть пропавших без вести по 1941-1942 гг. не погибла в тот момент, а попала в плен, осела на оккупированной территории, просто отбилась от своих частей. Эти военнослужащие впоследствии «всплыли» - как погибшие в плену, освобожденные из плена, призванные полевыми военкоматами, сражавшиеся и погибшие в составе уже других частей. К тому же в 1943 г., когда Красная армия ведёт наступление по всем фронтам, начинает работать непреложный закон: наступающий несёт большие потери, нежели обороняющийся. Да и качество противостоявших нам войск противника в 1943 г. продолжало оставаться довольно высоким, снизившись в 1944 г.
Данные о потерях распределяются следующим образом:
1941: 54 (24,5%)
1942: 48 (21,8%)
1943: 55 (25%)
1944: 32 (14,5%)
1945: 18 (8,2%)
Даты выбытия неизвестна: 3 (1,4%)
Остались в живых: 10 (4,5%)
Стоит отметить, что у пропавших без вести примерной датой гибели считался момент прекращения письменной связи, а не дата, более поздняя на 2-3 месяца, указанная военкоматом. Так, многие пропавшие в начале 1942 г., с кем письменная связь прервалась в сентябре-октябре 1941 г., записаны выбывшими в 1941 г.
Причины выбытия
Убит: 87 (39,5%)
Умер от ран: 22 (10%)
Умер от болезни: 6 (2,7%)
Умер от истощения: 3 (1,4%)
Погиб в плену: 2 (0,9%)
Умер от отравления: 1 (0,5%)
Всего воинов, причина выбытия которых известна: 121 (55%)
Пропал без вести: 89 (40,5%)
Остался жив: 10 (4,5%)
Как видим, соотношение бойцов с известной причиной выбытия и неизвестной выглядит катастрофически — почти 3 к 2.
Конечно, на наш взгляд, подобное соотношение не является окончательным. Искажения имен и фамилий, иных персональных данных в документах воинских частей во многих случаях делает их сопоставление с документами военкоматов чрезвычайно затруднительным, если вообще возможным. Также проблемным является подобное сопоставление, если ФИО воина весьма распространены, а в документе воинской части о нем содержится минимум информации — нередко только те самые ФИО. Но при определенных условиях (или появлении новых документов) часть пропавших без вести может быть переведена в погибшие или умершие, тем паче что в отношении части бойцов из списка такая работа нами уже проведена. Об этом будет рассказано ниже. Скорее всего, часть пропавших без вести сменит причину выбытия на «погиб в плену», поскольку процент умерших военнопленных в нашем списке оказался весьма низким — всего около 1%. Учитывая масштаб смертности среди советских военнопленных, хотя бы по данным Центра документации при Объединении «Саксонские мемориалы» (г. Дрезден), он просто обязан быть больше, как бы цинично это ни звучало.
Также нами проделана определенная работа по установлению соотношения бойцов с известной и неизвестной причиной выбытия по годам войны. За исключением 10 выживших и троих военнослужащих, чей год выбытия неизвестен, судьбы остальных 207 распределились следующим образом:
1941 г. 6 погибших и умерших, 47(!) пропавших без вести
1942 г.: 27 погибших и умерших, 21 пропавший без вести
1943 г.: 50 погибших и умерших, 4 пропавших без вести
1944 г.: 26 погибших и умерших, 6 пропавших без вести
1945 г.: 12 погибших и умерших, 6 пропавших без вести.
Показательно соотношение числа погибших и пропавших без вести по годам. Чем ближе к концу войны, тем лучше становится ситуация с установлением судеб. Дело здесь, видимо, не только в том, что Красная армия в этот период наступала, и поле боя в большинстве случаев оставалось за нашими войсками, позволяя проводить приемлемую процедуру сбора и опознания погибших. Надо полагать, сама советская система учета потерь во второй половине войны заработала уже существенно лучше. Но, в-третьих, как мы видим, определенный процент пропавших без вести сохранялся до конца войны, даже в 1945 г., представляя соотношение 2:1.

Воинское звание
Нет ничего удивительного, что большинство воинов относились к категории рядовых. Однако в отношении пропавших без вести данное утверждение не является окончательным: родные могли сообщить в военкомат призыва только то звание, с которым человек уходил на фронт; насколько он мог продвинуться по служебной лестнице до момента гибели — мы не знаем.
Красноармейцы и краснофлотцы: 142 Рядовых — 64,5%
Ефрейтор: 4 Сержантов и старшин — 44 (20%)
Мл. сержант: 7
Сержант: 23
Ст. сержант: 7
Старшина: 3
Курсант: 4 Курсантов — 1,8%
Мл. лейтенант: 4



Офицеров — 18 (8,2%)
Лейтенант: 8
Ст. лейтенант: 2
Капитан: 2
Майор: 1
Мичман: 1
Полковой комиссар: 1 Политсостав (0,5%)
Звание неизвестно: 11 5%

Военная специальность
Определение военной специальности воинов составляло, пожалуй, наибольшую проблему в рамках исследования, поскольку именно эта информация в значительном числе случаев (более четверти всех персоналий) неизвестна. Поэтому в данном случае мы не стали выявлять процентное соотношение представителей различных специальностей, ибо заранее понятная погрешность слишком велика.
Впрочем, и по известным данным статистика не преподносит каких-то особенных сюрпризов: больше всего в списке представлено пехотинцев, на втором месте — артиллеристы, только третье несколько неожиданно заняли представители войск связи, что, вероятно, косвенным образом подтверждает опасность и риск, связанные с этой воинской профессией. Представительство иных родов войск является весьма незначительным.
Пехота: 87 ВДВ: 1 Танки: 2 Артиллерия: 24 Авиация: 2 Погранвойска: 1 Связь: 11 Кавалерия: 2 Саперы: 2 ПТР: 4 Дорожник: 1 Огнеметчик: 1 Шофер/ездовой: 5 Повар: 1 Политсостав: 1 Штрафники: 2 Медицина: 4 ВМФ: 6 Рабочий: 1 Партизан: 1 Специальность неизвестна: 61.

Работа по уточнению судеб военнослужащих
В процессе обработки данных нам удалось выявить целый ряд ошибок и неточностей при записи персональных данных в архивных документах и в результате уточнить судьбы в общей сложности 34 военнослужащих, что составляет 15,5% от общего числа персоналий. Конечно, в большинстве случаев (25 эпизодов) судьба была установлена лишь частично — как правило, удавалось выяснить (в основном через номер полевой почты или полевой почтовой станции) воинскую часть и, отталкиваясь от даты прекращения письменной связи, хотя бы приблизительно установить место выбытия воина. В меньшем числе случаев (7 эпизодов) были обнаружены документы, которые указывали точные места и даты гибели и захоронения воинов.
Особо хотелось бы отметить двух военнослужащих, чья судьба была установлена, поскольку они были найдены в ходе поисковых работ:
Дарвин Александр Сергеевич (установлен по самодельной записке), красноармеец, связист, пропавший без вести в декабре 1942 г. и найденный в сентябре 2011 г. у д. Рыбки Сафоновского р-на Смоленской обл отрядом «Мемориал».
Шестопалов Иван Иосифович (Осипович) (установлен по медальону), красноармеец, пропавший без вести в октябре 1941 г. и найденный в мае 2008 г. у д. Лужно Демянского р-на Новгородской обл. поисковой экспедицией «Долина».
Тот факт, что уже 2 из 220 воинов (около 1%) относятся к категории установленных при полевых работах, может говорить о масштабности и значимости поискового движения в целом. Это означает, что уже как минимум каждый сотый воин из погибших в годы войны прошел через руки поисковиков, и не просто прошел, но была установлена его личность.

Государственные награды
В общей сложности из 220 персоналий было выявлено 34 (15,4%) человека, удостоенных в годы войны различных орденов и медалей. Всего награждений 52, но несколько человек были удостоены государственных наград не единожды.
Орден Боевого Красного Знамени: 1
Орден Красной Звезды: 10
Орден Отечественной войны I степени: 5
Орден Отечественной войны II степени: 6
Орден Славы III степени: 2
Медаль «За отвагу»: 17
Медаль «За боевые заслуги»: 6
Медаль «За оборону Ленинграда»: 4
Медаль «За оборону Севастополя»: 1
Как и ожидалось, самой часто вручаемой наградой оказалась медаль «За отвагу», а вот на втором месте мы неожиданно видим, казалось бы, не столь распространенную медаль «За боевые заслуги», а награду более высокую — орден Красной Звезды.
Надеемся, что проведённая нами работа позволяет лучше представить облик советского воина-участника Великой Отечественной войны. Конечно, подобное исследование не является в полной мере репрезентативным, на его основе нельзя сделать корректные выводы по ситуации в Советском Союзе в целом, нужны аналогичные изыскания по другим регионам — и чем больше, тем лучше. Потому мы смеем надеяться, что эта статья послужит отправной точкой для аналогичных работ.



Памятник погибшим землякам в Лукино.
Памятник сержанту А.И. Порхунову в поселке Пыра.

[Raid]

Наградной лист Порхунова А.И.