Последний полёт Пе-2 № 10-371
Добавлено: 27 июн 2020, 11:38
Здислав Лещинский
директор музея Средней Вислы в Вышогроде
фото из архива автора и семейных архивов Чуловских и Животовских
Последний полёт Пе-2 № 10-371
В августе 2015 года общественная организация «Саква»(Stowarzyszenie Sakwa) начала раскопки в старом русле реки Бзура обломков разбившегося самолёта времён Второй мировой войны. Рассказы свидетелей указывали на то, что машина была сбита зимой 1945 года, и это был достоверно советский самолёт. В процессе исследования фактов появились новые «свидетели» катастрофы, их рассказы были часто противоречивы: одни убеждали, что самолёт приземлился в болоте и экипаж спасся. Другие говорили, что самолёт был обстрелян зенитной артиллерией, дислоцированной у костёла в деревне Камён, из автоматического оружия в окрестностях моста или Кэмпы Вышегродзкой. Найденные фрагменты оборудования кабины, три пистолета ТТ, обмундирование, свидетельствовали об ином ходе событий. Чтобы определить тип самолёта и принадлежность его подразделению, нужно было найти его номера. В найденном в целости двигателе самолёта типа ВК-105 МФ сохранилась табличка с описанием мотора. На основании этого российский историк Борис Владимирович Давыдов установил, что мотор был установлен на самолете Пе-2, который покинул завод в Казани 1 сентября 1944 года и принадлежал 9-му запасному бомбардировочному авиаполку, находящемуся в Казани и входящему в состав 8-й запасной авиабригады. Можно предположить, что в начале октября самолет принадлежал 72-му отдельному разведывательному авиационному полку (ОРАП), входящему в состав 6-й авиационной армии, действующей на южном направлении от Вислы до Вышегрода. С 6 декабря 1944 года до 20 января 1945 года 72-й авиаполк базировался на предвоенном полевом аэродроме Домброва, который находился в 15 км на юг от Лукова, а до конца месяца поочерёдно на аэродромах в Янове, Сохачеве, Кутне и Лубане.
Следующим этапом исследования было определение состава экипажа. Ситуацию усложнял тот факт, что в окрестностях Вышегрода пропали без вести два самолёта этого полка: один не вернулся с задания 18 января, а другой - 19 января 1945 года. Среди обломков самолёта был найден эбонитовый овальный элемент диаметром около 50 мм, на котором была нацарапана фамилия «Дьяченко Н.Ф. 21.12.44». Этот маленький элемент, являвшийся частью кислородной маски, повёл по ложному пути. Предполагалось, что это фамилия одного из членов экипажа. Российские историки установили, что в течение короткого промежутка времени Дьяченко Н.Ф. (награжденный 23.03.1943 г. орденом Красной Звезды) действительно летал в экипаже Чуловского, однако почему поменял экипаж неизвестно. Николай Фёдорович Дьяченко летал потом в этом полку в экипаже Петра Трофимовича Поможнева, самолет Пе-2 которого 18 апреля 1945 года во время выполнения задания атаковали четыре самолёта типа Фокке-Вульф-190. С горящим двигателем Петр Поможнев два раза пытался приземлиться, зацепил за верхушки деревьев и разбился на аэродроме в Бочеве около Жепина в Любуском повяте. Раненый Дьяченко был госпитализирован в больницу в Цивинце, умер 26 апреля и был похоронен 30 апреля на военном кладбище в этом городе (могила № 95).
Во время исследования места катастрофы была найдена эбонитовая капсула солдатского медальона, а в ней свёрнутый бланк бумаги, на котором сохранились только печатные буквы, а текста, написанного от руки, прочитать не удалось. Этот медальон был передан Антону Торгашеву, директору журнала «Военная археология». Его прочтение при помощи специального оборудования помогло окончательно определить экипаж. Медальон, как выяснилось, принадлежал пилоту Евстафию Чуловскому, а зная фамилию пилота, Борис Давыдов нашёл документы 72-го авиаполка в ЦАМО РФ. На их основании установлено, что в сбитом под Вышегродом самолете погибли: лейтенант Евстафий Чуловский - пилот (6 боевых вылетов), лейтенант Николай Животовский – штурман (9 боевых вылетов), старший сержант Яков Полькин стрелок-радист (6 боевых вылетов).
В начале 1945 года события на фронте развивались очень стремительно. 14 января началось наступление I-го Белорусского фронта. 16 января, перед прибытием общевойсковых соединений, некоторые танковые подразделения Красной Армии в районе Шиманова и Папротни перерезали шоссе и железную дорогу Варшава-Сохачев. Первым заданием советских подразделений был захват действующего аэродрома под Сохачевом. 17 января немцы покинули Варшаву и Сохачев, 391-я охранная дивизия, 251-я пехотная дивизия и 542-я народно-гренадёрская дивизия поспешно отошли в район моста в Вышегроде и в направлении Ловича.
Доктор наук Марек Мистевич, автор книги о деревянном мосте в Вышегроде, установил, что деревянную переправу на Висле охраняли солдаты XXVII немецкого армейского корпуса под командованием генерал-майора артиллерии Максимилиана Фельзманна, но 18 января их уже не было в Вышегроде. Этот факт подтверждают записки военного капеллана Эрнста Уфера, который проезжал 17 января через Вышегрод. В своих записях он так вспоминает этот день:
«18. I. 1945 г. … Вчера в первой половине дня был дан приказ уничтожить ненужный багаж и офисную технику, т.к. возможны поломки автомобильной техники во время долгого отступления и боёв. Вчера мы оказались в районе Вислы в окрестностях Хохенбурга (Вышегрода), мост около Плоцка (Schrottrenburg) обстреливался с самолётов, которые не встречая ответного удара, атаковали нас огнём».
Поэтому, согласно сведениям Э. Уфера, 17 января в окрестностях Вышегрода не было противовоздушной артиллерии, а остались только сапёры, готовившие мост к подрыву, который произошёл 18 января вечером.
18 января 1945 года экипаж Е. Чуловского получил задание наблюдать направления отхода немецких войск перед наступающим I-м Белорусским фронтом. Экипаж должен был фотографировать шоссе, полевые дороги и железнодорожные пути на трассе Лович – Кутно - Ленчица, Лович - Скерневице. Перед стартом он был предупреждён о возможности обстрела мелкокалиберной противоздушной артиллерией калибра 20мм. После потери самолёта в рапорте вышестоящему командованию начальник штаба 72-го ОРАП пояснял, какие инструкции были даны экипажу перед вылетом:
- после встречи с истребителем врага скрыться в облаках;
- обходить невидимые районы;
- при видимости, ограниченной до 2-х километров, задания не выполнять;
- запасные аэродромы: Радзынь, Гоцлавю
Объяснения командира штаба 72-го ОРАП противоречат другому документу, который описывает погодные условия, господствующие в районе задания, и о которых докладывали экипажи других самолётов возвращающихся из этого района. Самолёт Чуловского вылетел с аэродрома Домброва в 11.30. Погода в этот день была ужасная: сплошная облачность при высоте облаков 300-350 метров. В связи с этим экипаж был вынужден выполнять задание, находясь на малой высоте. В протоколе процесса обработки фотоплёнок, найденных среди обломков самолета, утверждается, что большая часть пленки в фотоаппарате осталась на катушке, подающей плёнку, что свидетельствовало о небольшом количестве сделанных фотографий.
Вероятно, самолёт был сбит в начальной фазе выполнения задания. В документах 72-го ОРАП, датированных 18 января 1945 написано, что самолет № 10-371 не вернулся с боевого задания, так как «из-за погодных условий самолёт летел на малой высоте и был сбит мелкокалиберной противовоздушной артиллерией». Это согласно российским источникам, но о подробностях дальнейшей судьбы самолёта можно догадываться на основании раскопок обломков Пе-2 и рассказов свидетелей. Самолёт летел на низкой высоте, в результате обстрела был поврежден левый двигатель (из которого удалось извлечь малые части) и загорелся, пилот развернул машину согласно приказу на аэродром Гоцлав и летел вдоль Вислы. В окрестностях моста был обстрелян немецкими солдатами, которые готовили мост к подрыву. Это подтверждает рассказ свидетеля, который будучи ещё ребёнком, наблюдал низко летящий самолет с Круглой Горы в Дрвалах. Возможно, снаряды попали в кабину штурмана, о чём свидетельствуют осколки стекла, которые были найдены во время реставрации в магазине на патронах пулемёта, которые и заблокировали оружие. Пилот пробовал улететь в направлении Сохачева и там приземлиться на уже занятом советскими войсками аэродроме. Выполняя поворот за устьем реки Бзура, самолет зацепил правым крылом за лед, и часть машины оказалась под водой, а оставшаяся часть сгорела. Два из трёх найденных пистолетов ТТ были перезаряжены, а в одном из них не было одного патрона, что могло случиться самопроизвольно из-за резкого удара о землю. Возможно также, два члена экипажа, которые пережили обстрел (пилот и стрелок радист), предполагали, что придётся быстро посадить самолёт на поле и скрываться к советским позициям, отдалённым на несколько километров. Состояние элементов оборудования кабины пилота (кресло пилота, панель приборов, штурвал) и радиста (сломанный пулемет ШКАС, сплюснутая радиостанция) исключали, однако, тезис, что кто-то из экипажа уцелел.
Лидия Чуловская, в изданной в 2002 году в Омске книге о семье Чуловских, написала о Евстафии: «любил Польшу и там погиб». Евстафий Чуловский был потомком польского ссыльного шляхтича А. Чуловского, который родился в начале 18 века в местечке Марково около Могилева.
Умер в 1792 году. Его потомки проживали в разных городах России. В книге Лидии Чуловской читаем: «В 1749 году Иван был задержан на границе с Польшей, а в 1754 году был выслан в Сибирь в Тобольск по предписанию Тайной Канцелярии в Москве. Сегодня мы не знаем причин царского недовольства. Но так как следствие вела Тайная Канцелярия, можно предполагать, что он был не обычным, а политическим преступником. Много поляков, которые боролись за независимость Польши, заканчивали в Сибири. Возможно, Иван Александрович Чуловский был одним из них».
«Сейчас фамилия Чуловский является одной из самых старых и, наверное, самых известных фамилий в нашем городе» - пишет Лидия Чуловская. Сегодня в Омске работает много врачей из пятого поколения Чуловских. Это семейная традиция, которая берёт свое начало с конца 19 века. Основателем этой династии врачей был Иван Александрович Чуловский.
Евстафий закончил 7 классов, в Красную Армию был призван в 1940 году. Семья хранит приказ, согласно которому он должен был прибыть в Омскую школу лётчиков военной авиации 29 ноября 1940 года в 12.00. Эту школу он закончил в 1942 году.
2 марта 1942 года получил звание сержанта и в апреле 1942 года направлен в 168-й авиационный запасной полк на Дальний Восток (по данным Сергея Кузнецова это был Комсомольск-на-Амуре). 6 октября 1942 года был пилотом 538-го бомбардировочного полка. Есть сведения, что он находился в этом полку с 9 сентября 1943 года. Воинское звание «младший лейтенант» было присвоено 26 апреля 1943 года. Далее в 1944 году Евстафий попал в авиационную разведшколу (Давлекановское военное авиационное училище разведчиков - ВАУР). ВАУР было создано для офицеров разведки весной 1942 года из авиашкол Гомеля и Таганрога, перенесённых в Башкирию. Здесь экипажи учились пилотировать новые самолеты Пе-2 и, возможно, Чуловский был там инструктором. Во второй половине 1944 года он был направлен в 15-й ОРАП, где проходил стажировку на самолете Пе-2 в Петровске и Аткарске в Саратовской области. Летал тогда со штурманом Григорием Храпко и стрелком-радистом Яковом Полькиным. В декабре 1944 года после направления в 72-й ОРАП, который дислоцировался на аэродроме в Домброве, экипаж сменил штурмана, когда Г. Храпко перешёл в транспортную авиацию. Его место в самолёте занял упомянутый ранее Дьяченко. А после перехода Дьяченко в другой экипаж должность штурмана исполнял Животовский, который в окрестностях Люблина был уже в августе 1944 года, о чём свидетельствует его фотография, на которой написаны место и дата: «город Люблин 20.8.1944 г.»
Евстафий Чуловский был талантливым пианистом, с сестрой Натальей (матерью Андрея Чуловского) в детстве и юности часто играл на фортепиано в четыре руки. Они были учениками знаменитой польской пианистки Марии Карчевской-Кшижановской – выпускницы Варшавской консерватории и унаследовали традиции польской школы игры на фортепиано. На музыкальных фестивалях в Омске исполняли музыку Моцарта, Шуберта, Брамса и Шопена. Лидия Чуловская, ещё не зная места, где разбился самолёт, так писала о смерти Евстафия в своей книге:
«Его последний героический полёт состоялся в январе 1945 года в окрестностях Железной Воли – там, где родился великий польский композитор Фридерик Шопен (территории, занятой фашистами). В одном из последних писем из Польши в ноябре 1944 года, адресованном Наталье, Евстафий написал: «… как помнишь, у меня есть кое-какие знания, касающиеся литературы и музыки, и сейчас я пробую понять, как всё это возможно…. Наверное, это символично, что погиб он вблизи места, наполненного духом Шопена…» (Лидия Чуловская «Чуловские - страницы семейной истории», Омск, 2002, 127с.).
На месте падения Пе-2 в старом русле реки Бзура.
Фрагмент двигателя самолёта.
Пистолет ТТ одного из членов экипажа. Патроны деформированы при падении.
директор музея Средней Вислы в Вышогроде
фото из архива автора и семейных архивов Чуловских и Животовских
Последний полёт Пе-2 № 10-371
В августе 2015 года общественная организация «Саква»(Stowarzyszenie Sakwa) начала раскопки в старом русле реки Бзура обломков разбившегося самолёта времён Второй мировой войны. Рассказы свидетелей указывали на то, что машина была сбита зимой 1945 года, и это был достоверно советский самолёт. В процессе исследования фактов появились новые «свидетели» катастрофы, их рассказы были часто противоречивы: одни убеждали, что самолёт приземлился в болоте и экипаж спасся. Другие говорили, что самолёт был обстрелян зенитной артиллерией, дислоцированной у костёла в деревне Камён, из автоматического оружия в окрестностях моста или Кэмпы Вышегродзкой. Найденные фрагменты оборудования кабины, три пистолета ТТ, обмундирование, свидетельствовали об ином ходе событий. Чтобы определить тип самолёта и принадлежность его подразделению, нужно было найти его номера. В найденном в целости двигателе самолёта типа ВК-105 МФ сохранилась табличка с описанием мотора. На основании этого российский историк Борис Владимирович Давыдов установил, что мотор был установлен на самолете Пе-2, который покинул завод в Казани 1 сентября 1944 года и принадлежал 9-му запасному бомбардировочному авиаполку, находящемуся в Казани и входящему в состав 8-й запасной авиабригады. Можно предположить, что в начале октября самолет принадлежал 72-му отдельному разведывательному авиационному полку (ОРАП), входящему в состав 6-й авиационной армии, действующей на южном направлении от Вислы до Вышегрода. С 6 декабря 1944 года до 20 января 1945 года 72-й авиаполк базировался на предвоенном полевом аэродроме Домброва, который находился в 15 км на юг от Лукова, а до конца месяца поочерёдно на аэродромах в Янове, Сохачеве, Кутне и Лубане.
Следующим этапом исследования было определение состава экипажа. Ситуацию усложнял тот факт, что в окрестностях Вышегрода пропали без вести два самолёта этого полка: один не вернулся с задания 18 января, а другой - 19 января 1945 года. Среди обломков самолёта был найден эбонитовый овальный элемент диаметром около 50 мм, на котором была нацарапана фамилия «Дьяченко Н.Ф. 21.12.44». Этот маленький элемент, являвшийся частью кислородной маски, повёл по ложному пути. Предполагалось, что это фамилия одного из членов экипажа. Российские историки установили, что в течение короткого промежутка времени Дьяченко Н.Ф. (награжденный 23.03.1943 г. орденом Красной Звезды) действительно летал в экипаже Чуловского, однако почему поменял экипаж неизвестно. Николай Фёдорович Дьяченко летал потом в этом полку в экипаже Петра Трофимовича Поможнева, самолет Пе-2 которого 18 апреля 1945 года во время выполнения задания атаковали четыре самолёта типа Фокке-Вульф-190. С горящим двигателем Петр Поможнев два раза пытался приземлиться, зацепил за верхушки деревьев и разбился на аэродроме в Бочеве около Жепина в Любуском повяте. Раненый Дьяченко был госпитализирован в больницу в Цивинце, умер 26 апреля и был похоронен 30 апреля на военном кладбище в этом городе (могила № 95).
Во время исследования места катастрофы была найдена эбонитовая капсула солдатского медальона, а в ней свёрнутый бланк бумаги, на котором сохранились только печатные буквы, а текста, написанного от руки, прочитать не удалось. Этот медальон был передан Антону Торгашеву, директору журнала «Военная археология». Его прочтение при помощи специального оборудования помогло окончательно определить экипаж. Медальон, как выяснилось, принадлежал пилоту Евстафию Чуловскому, а зная фамилию пилота, Борис Давыдов нашёл документы 72-го авиаполка в ЦАМО РФ. На их основании установлено, что в сбитом под Вышегродом самолете погибли: лейтенант Евстафий Чуловский - пилот (6 боевых вылетов), лейтенант Николай Животовский – штурман (9 боевых вылетов), старший сержант Яков Полькин стрелок-радист (6 боевых вылетов).
В начале 1945 года события на фронте развивались очень стремительно. 14 января началось наступление I-го Белорусского фронта. 16 января, перед прибытием общевойсковых соединений, некоторые танковые подразделения Красной Армии в районе Шиманова и Папротни перерезали шоссе и железную дорогу Варшава-Сохачев. Первым заданием советских подразделений был захват действующего аэродрома под Сохачевом. 17 января немцы покинули Варшаву и Сохачев, 391-я охранная дивизия, 251-я пехотная дивизия и 542-я народно-гренадёрская дивизия поспешно отошли в район моста в Вышегроде и в направлении Ловича.
Доктор наук Марек Мистевич, автор книги о деревянном мосте в Вышегроде, установил, что деревянную переправу на Висле охраняли солдаты XXVII немецкого армейского корпуса под командованием генерал-майора артиллерии Максимилиана Фельзманна, но 18 января их уже не было в Вышегроде. Этот факт подтверждают записки военного капеллана Эрнста Уфера, который проезжал 17 января через Вышегрод. В своих записях он так вспоминает этот день:
«18. I. 1945 г. … Вчера в первой половине дня был дан приказ уничтожить ненужный багаж и офисную технику, т.к. возможны поломки автомобильной техники во время долгого отступления и боёв. Вчера мы оказались в районе Вислы в окрестностях Хохенбурга (Вышегрода), мост около Плоцка (Schrottrenburg) обстреливался с самолётов, которые не встречая ответного удара, атаковали нас огнём».
Поэтому, согласно сведениям Э. Уфера, 17 января в окрестностях Вышегрода не было противовоздушной артиллерии, а остались только сапёры, готовившие мост к подрыву, который произошёл 18 января вечером.
18 января 1945 года экипаж Е. Чуловского получил задание наблюдать направления отхода немецких войск перед наступающим I-м Белорусским фронтом. Экипаж должен был фотографировать шоссе, полевые дороги и железнодорожные пути на трассе Лович – Кутно - Ленчица, Лович - Скерневице. Перед стартом он был предупреждён о возможности обстрела мелкокалиберной противоздушной артиллерией калибра 20мм. После потери самолёта в рапорте вышестоящему командованию начальник штаба 72-го ОРАП пояснял, какие инструкции были даны экипажу перед вылетом:
- после встречи с истребителем врага скрыться в облаках;
- обходить невидимые районы;
- при видимости, ограниченной до 2-х километров, задания не выполнять;
- запасные аэродромы: Радзынь, Гоцлавю
Объяснения командира штаба 72-го ОРАП противоречат другому документу, который описывает погодные условия, господствующие в районе задания, и о которых докладывали экипажи других самолётов возвращающихся из этого района. Самолёт Чуловского вылетел с аэродрома Домброва в 11.30. Погода в этот день была ужасная: сплошная облачность при высоте облаков 300-350 метров. В связи с этим экипаж был вынужден выполнять задание, находясь на малой высоте. В протоколе процесса обработки фотоплёнок, найденных среди обломков самолета, утверждается, что большая часть пленки в фотоаппарате осталась на катушке, подающей плёнку, что свидетельствовало о небольшом количестве сделанных фотографий.
Вероятно, самолёт был сбит в начальной фазе выполнения задания. В документах 72-го ОРАП, датированных 18 января 1945 написано, что самолет № 10-371 не вернулся с боевого задания, так как «из-за погодных условий самолёт летел на малой высоте и был сбит мелкокалиберной противовоздушной артиллерией». Это согласно российским источникам, но о подробностях дальнейшей судьбы самолёта можно догадываться на основании раскопок обломков Пе-2 и рассказов свидетелей. Самолёт летел на низкой высоте, в результате обстрела был поврежден левый двигатель (из которого удалось извлечь малые части) и загорелся, пилот развернул машину согласно приказу на аэродром Гоцлав и летел вдоль Вислы. В окрестностях моста был обстрелян немецкими солдатами, которые готовили мост к подрыву. Это подтверждает рассказ свидетеля, который будучи ещё ребёнком, наблюдал низко летящий самолет с Круглой Горы в Дрвалах. Возможно, снаряды попали в кабину штурмана, о чём свидетельствуют осколки стекла, которые были найдены во время реставрации в магазине на патронах пулемёта, которые и заблокировали оружие. Пилот пробовал улететь в направлении Сохачева и там приземлиться на уже занятом советскими войсками аэродроме. Выполняя поворот за устьем реки Бзура, самолет зацепил правым крылом за лед, и часть машины оказалась под водой, а оставшаяся часть сгорела. Два из трёх найденных пистолетов ТТ были перезаряжены, а в одном из них не было одного патрона, что могло случиться самопроизвольно из-за резкого удара о землю. Возможно также, два члена экипажа, которые пережили обстрел (пилот и стрелок радист), предполагали, что придётся быстро посадить самолёт на поле и скрываться к советским позициям, отдалённым на несколько километров. Состояние элементов оборудования кабины пилота (кресло пилота, панель приборов, штурвал) и радиста (сломанный пулемет ШКАС, сплюснутая радиостанция) исключали, однако, тезис, что кто-то из экипажа уцелел.
Лидия Чуловская, в изданной в 2002 году в Омске книге о семье Чуловских, написала о Евстафии: «любил Польшу и там погиб». Евстафий Чуловский был потомком польского ссыльного шляхтича А. Чуловского, который родился в начале 18 века в местечке Марково около Могилева.
Умер в 1792 году. Его потомки проживали в разных городах России. В книге Лидии Чуловской читаем: «В 1749 году Иван был задержан на границе с Польшей, а в 1754 году был выслан в Сибирь в Тобольск по предписанию Тайной Канцелярии в Москве. Сегодня мы не знаем причин царского недовольства. Но так как следствие вела Тайная Канцелярия, можно предполагать, что он был не обычным, а политическим преступником. Много поляков, которые боролись за независимость Польши, заканчивали в Сибири. Возможно, Иван Александрович Чуловский был одним из них».
«Сейчас фамилия Чуловский является одной из самых старых и, наверное, самых известных фамилий в нашем городе» - пишет Лидия Чуловская. Сегодня в Омске работает много врачей из пятого поколения Чуловских. Это семейная традиция, которая берёт свое начало с конца 19 века. Основателем этой династии врачей был Иван Александрович Чуловский.
Евстафий закончил 7 классов, в Красную Армию был призван в 1940 году. Семья хранит приказ, согласно которому он должен был прибыть в Омскую школу лётчиков военной авиации 29 ноября 1940 года в 12.00. Эту школу он закончил в 1942 году.
2 марта 1942 года получил звание сержанта и в апреле 1942 года направлен в 168-й авиационный запасной полк на Дальний Восток (по данным Сергея Кузнецова это был Комсомольск-на-Амуре). 6 октября 1942 года был пилотом 538-го бомбардировочного полка. Есть сведения, что он находился в этом полку с 9 сентября 1943 года. Воинское звание «младший лейтенант» было присвоено 26 апреля 1943 года. Далее в 1944 году Евстафий попал в авиационную разведшколу (Давлекановское военное авиационное училище разведчиков - ВАУР). ВАУР было создано для офицеров разведки весной 1942 года из авиашкол Гомеля и Таганрога, перенесённых в Башкирию. Здесь экипажи учились пилотировать новые самолеты Пе-2 и, возможно, Чуловский был там инструктором. Во второй половине 1944 года он был направлен в 15-й ОРАП, где проходил стажировку на самолете Пе-2 в Петровске и Аткарске в Саратовской области. Летал тогда со штурманом Григорием Храпко и стрелком-радистом Яковом Полькиным. В декабре 1944 года после направления в 72-й ОРАП, который дислоцировался на аэродроме в Домброве, экипаж сменил штурмана, когда Г. Храпко перешёл в транспортную авиацию. Его место в самолёте занял упомянутый ранее Дьяченко. А после перехода Дьяченко в другой экипаж должность штурмана исполнял Животовский, который в окрестностях Люблина был уже в августе 1944 года, о чём свидетельствует его фотография, на которой написаны место и дата: «город Люблин 20.8.1944 г.»
Евстафий Чуловский был талантливым пианистом, с сестрой Натальей (матерью Андрея Чуловского) в детстве и юности часто играл на фортепиано в четыре руки. Они были учениками знаменитой польской пианистки Марии Карчевской-Кшижановской – выпускницы Варшавской консерватории и унаследовали традиции польской школы игры на фортепиано. На музыкальных фестивалях в Омске исполняли музыку Моцарта, Шуберта, Брамса и Шопена. Лидия Чуловская, ещё не зная места, где разбился самолёт, так писала о смерти Евстафия в своей книге:
«Его последний героический полёт состоялся в январе 1945 года в окрестностях Железной Воли – там, где родился великий польский композитор Фридерик Шопен (территории, занятой фашистами). В одном из последних писем из Польши в ноябре 1944 года, адресованном Наталье, Евстафий написал: «… как помнишь, у меня есть кое-какие знания, касающиеся литературы и музыки, и сейчас я пробую понять, как всё это возможно…. Наверное, это символично, что погиб он вблизи места, наполненного духом Шопена…» (Лидия Чуловская «Чуловские - страницы семейной истории», Омск, 2002, 127с.).
На месте падения Пе-2 в старом русле реки Бзура.
Фрагмент двигателя самолёта.
Пистолет ТТ одного из членов экипажа. Патроны деформированы при падении.