+7(903)202-21-01
руководитель поискового направления
Музея техники Вадима Задорожного
фото и сканы из архива автора
«До свиданья, наш милый Ваня…»
У меня в руках фрагмент танка - кусок брони Т-37. Броня оторвана от тела танка взрывом, уголки рваные и завернуты, словно кто цветок хотел сделать, и надо такому случиться: между листов брони, там, где и быть не должно, краешком гнилой бумаги показался сверток величиной с ладонь. Крепко обняли броневые ладони, сжались в судороге последнего боя, держат мокрый комочек, храня восьмой десяток лет послание из прошлого.
«37-й» считался малым пулемётным плавающим танком с толщиной брони от 4 до 8 мм, на двух человек экипажа, вооружённый одним пулемётом ДТ, применялся в разведке, как пулемётная точка, для форсирования невеликих водных препятствий. Кого пожгли, кто утонул ещё в Финскую, до 41-го дошли единицы, а «наш посланник» из Карелии - значит Зимняя война 1939-1940 г.
Нежно разжимаем стальную хватку. Отдай, дорогой, что хранишь столько лет, помоги нам найти твоего хозяина, скажи его имя. Кем он был для тебя? Как защищал ты его своим телом? Сколько дорог прошли вы вместе? Где твои друзья и кто твои враги?
Нехотя, с недоверием, скрипя металлом, словно сомневаясь, медленно разжалась броня.
В руки упал ветхий, мокрый, скользкий комок бумаги. Как сохранился за столько лет? Кто его туда положил? Вопросы, вопросы….
Ответы там, внутри слипшегося куска грязи – мокрого, полусгнившего, преодолевшего время.
Первое жгучее желание развернуть, посмотреть, прочитать, и пальцы сами разворачивают склеившиеся куски бумаги. Свёрток разваливается пополам - конверты белые, чистые без надписей. А вдруг там, дальше, судьбы людей, прошедших по дорогам войны, ждавших, любивших, надеявшихся?!
Укором лежат куски брони танка: «Зачем торопишься, дорогой? Десятилетия я терпеливо хранил это, доверил тебе, а ты…».
Звоню в криминалистическую лабораторию, там – профи, они знают, как извлечь информацию, они могут, они умеют. Сотни прочитанных медальонов, сотни имен без вести пропавших бойцов Красной армии возвратили из небытия эти парни, такие же поисковики, как и мы – одно дело делаем.
Привожу письма, объяснять долго не приходится.
Дело тонкое, кропотливое, и работать придется факультативно. Недельки две просят подождать. Ждём.
Долгожданный звонок и результат.
Обрывки газеты, пачка пустых конвертов, бланк с перечнем лекарств (видимо, из аптечки), конверт, на котором четко просматривается печать, и адрес полевой почты, а главное – письма, адресованные бойцу Красной армии, Бобкову Ивану Ивановичу. Ай да ребята, ай да молодцы!
На столе разложены коричневые от времени листки бумаги. Живые письма, пришедшие из зимнего Ленинграда.
Город встретил Новый год. Улицы, покрытые снегом, синий почтовый ящик с крышечкой наверху висит высоко – не достать, пришлось встать на мысочки, чтобы дотянуться. Конверт провалился в щель, шелестя, опустился на дно почтового ящика, со стуком захлопнулась крышка, унося конвертик в двадцать первый век. Быстрые семенящие шаги, скрип снега, поднятый воротник и женская фигура, чуть ссутулившись от встречного ветра, идущая по улице.
А написанные чёрными чернилами ручкой с железным пером, немного с нажимом строки - на машине, потом поездом, опять на машине, в сумке почтальона. С адресом на конверте: «Военно-сортировочный пункт…….. Полевая почтовая станция №44, 339 отд. Танковый батальон Бобкову Ивану Ивановичу» – брату, он на войне уже полгода, поздравить Ваню с Новым 1940 годом. Не пишет третью неделю, беспокойно, как он, что с ним, здоров ли, тревожно на душе, хочется каждый день получать письма, а лучше видеть рядом живого, сильного и надежного, обнять повиснуть на шее, прижаться щекой, и больше никуда не отпускать, и плакать, плакать от счастья.
3/01/39 (40) «Здравствуй дорогой братишка шлём тебе свой искренний привет и желаем всего, всего хорошего и поздравляем тебя с Новым годом, Ваня. Письмо твоё получили, которое ты написал 22/12/39 г. и очень, очень были рады. Ваня ведь ты так давно служишь пора тебя и сменить. Ты наверно стесняешься попроситься. Ваня мы живём всё также, Нюра твоя всё в деревне ещё не приехала, Сережа Лялин тоже там, где и ты только он около Териок. Ваня я узнаю если можно послать индивидуальную посылку, то пошлём тебе папирос. Ваня. Мы новый год встречали тоже очень скучно ведь у нас, да и у всего советского народа мысли все о вас, что вы находитесь в таких тяжёлых условиях. Вот тогда гульнем, когда победим врага, и вы вернётесь к своим семьям, тогда будет весело, ты пиши чаще, пиши, хотя немного. Главное чтоб ты был жив, конечно, мы понимаем, что находиться всё время на фронте это не шутка и писать в таком положении трудно, но пойми и наше положение, когда мы про тебя не знаем нам тоже не по себе, ты хоть кому-нибудь одному напиши, а мы уже всё узнаем. Когда от тебя не было долго писем, мы прямо не знали что делать. Затем до свидания, целуем тебя крепко и желаем тебе скорей вернуться домой здоровым. Твоя сестра Нюра, Миша, Витя, Галя».
«1/1/40 «Здравствуй, Ваня. Шлём привет и поздравляем тебя с Новым годом и с новым счастьем. Ваня, пиши как твоё здоровье, мы от тебя получили письмо, которое ты написал 4-го декабря тебе очень часто пишем письма получил их или нет в заводе у нас идёт все по старому………….Твоя Нюра попросила ещё в прошлом году помощь со стороны завода, помощь оказана послали ей 200 рублей. Как она живет, мы не знаем т/к от ней давно не было письма. Ваня пиши как твоё здоровье и ходи в штаб чтобы тебя отпустили т/к в данное время в наш завод с армии очень много возвращаются ведь ты уже находишься 5м надо отдохнуть, если нужно от завода написать ещё одно ходатайство это будет сделано, прошу пиши чаще и скорее оканчивайте свое благородное дело и возвращайтесь обратно в Ленинград для выполнения задач поставленных нам Сталиным за тем до свидания пиши подробнее о ваших делах и где ты находишься. До свидания.
Ваня это письмо Миша написал раньше, когда от тебя не было письма и велел мне опустить, а я пока собиралась и от тебя получила письмо, но я все-таки его тебе положу.
Нюра»
«До свиданье наш милый Ваня пока, твоя семья ……. Вова, Витя. Вот Ефимкин адрес, он около тебя. Действующая Красная армия 49 К.ТА.П. полевая почтовая станция 468 Арт. полк Захарову Ефиму.
Привет от мамы и от Тони».
«Ванечка пока мы все живы и здоровы того и тебе желаем до свидание пиши чаще я наверное числа 20 января поеду домой».
Январь крепко и надежно сковал землю, соединив ледяными мостами берега рек и озёр. Вьюга намела сугробы, засыпала снегом технику, людей, конные повозки. Тяжёлые танки прошли сквозь сугробы на позицию, оставили за собой две снежные траншеи в человеческий рост. Лютый холод. Лыжный батальон белыми призраками растворился в морозной пыли. На фронте затишье, только далёкая пулемётная очередь оторвала взгляд от письма и вернула сознание из далекого Ленинграда, от родных и близких, от друзей. Мама болеет, тяжело ей одной, старенькая уже, но и тут заботу её рук – посылку прислали, а в ней, среди всего носки шерстяные вязанные. Мама, милая мама, она у нас рукодельница, спицы мелькают равномерно, кладя петлю за петлей, глаза добрые, слезятся от яркого света, лицо в морщинах улыбается тихо. Судьба ли застать живой. Нюра, жена собирается домой в деревню, молодцы ребята на заводе помогли, прислали ей 200 рублей. Мишка постарался - выбил в конторе. Где-то здесь Фимка Захаров. Сестра пишет, что служит в артиллерии в 468-м арт. полку, адрес прислала надо написать обязательно, может, где недалеко. Сережа Лялин в Терийоках, на берегу Финского залива, свидеться бы всем. Вот победим врага и вернёмся в Ленинград к своим занятиям, на завод для выполнения задач поставленных Сталиным, а дома соберём друзей, близких, родных, соседей. Ребят с завода позовём. Комнатка маленькая, да ничего, поместимся, коридор ещё есть. Закатим пир на весь Мир. Племяшка Неленька шустренькая, бегает уже, ручки маленькие, тёплые и смеётся как колокольчик.
Разрыв одинокой мины сорвал с деревьев белое покрывало, визгнули осколки, звонко захлопнулся танковый люк, взрывная волна дыхнула войной.
«Тут нет вас и не до гуляния. Нелечка у меня большая и озорная. Пока до свидания с приветом Нелечка и Миша».
20 декабря 90-я стрелковая дивизия после тяжёлых изнурительных боёв 1939 года, упёршись в линию обороны «Маннергейма», расположилась на передислокацию в составе 7-й армии недалеко от села Пийспала на юго-западе от озера Перк-ярви.
Увозили раненых, хоронили убитых, подходили свежие части. По железной дороге прогрохотал тяжёлый бронепоезд, остановился у поворота и стал методично посылать снаряд за снарядом на финские позиции в районе железнодорожной станции.
Танкисты расположились в расщелине. Весь отдельный 339-й танковый батальон уместился вдоль дороги, 27 разномастных лёгких танков встали полукругом, защищая людей от ветра. На начало боевых действий из тридцати четырёх танков 7 сгорели в бою 7 декабря при попытке 90-й стрелковой дивизии форсировать реку Вуокса с целью занять город Кююреля.
Финны поставили орудие в скалах, подпустили танки на прямую наводку, у танкистов не было шансов. Шесть Т-26 и один пулемётный Т-37 вместе с экипажами ушли в небытие.
Комроты - кадровый военный, в армии с 1933 года, старший лейтенант Михаил Александрович Кокка – 29 лет от роду, небольшого роста, крепкий, широкоплечий, с круглым обветренным лицом. Перед ротой, построенной у своих боевых машин, что-то оживлённо объяснял командиру танкового взвода Лаврентьеву Александру Владимировичу, потом махнул рукой в сторону железной дороги, повернулся к бойцам, глубоко вдохнул обжигающий морозом воздух и начал перекличку:
«Коропатов, Смирнов, Костиченко, Литвинов, Бобков, Двоеглазов, Крестьянинов». Короткое «я» вырывалась из уст бойцов. Слово звучало коротко и хлёстко в ответ на вопрос командира.
В осенних боях, уже 1941 года капитан Кокка командовал 145-м танковым полком 145-й тбр. Погиб гвардии подполковник Кокка 27 ноября 1943 года под Большой Белозёркой, находясь в должности командира 36-й гвардейской танковой бригады.
Но пока, делая перекличку, старший лейтенант не знал своей судьбы. Он проверял личный состав, ставил боевые задачи. Спокойно готовил своих танкистов к грядущим сражениям. Да кто мог предположить, что эти невзгоды только прелюдия к тому аду, который унесёт десятки миллионов человеческих жизней.
90-я стрелковая дивизия, куда входил 339-й отдельный танковый батальон, получив пополнение, вела бои под Меркки 13.2.1940 г., на северной оконечности болота Мунасуо у озера Ляюкюнлампи 15.2.1940 г., в восточной части Юля-Сомме 20.2.1940 г., в районе Пилппула-Лююкюля 1.3.1940 г. Передана в состав 13-й армии вместе с 19-м стрелковым корпусом 1.3.1940. Принимала участие в боях под Няятяляниеми - 9.3.1940 г. Затем была отведена от новой границы 1.4.1940 г. в район Кирву-Маамяки.
Имя Бобкова Ивана Ивановича в списках погибших 90-й стрелковой дивизии не значится. Поисковики продолжают устанавливать его военную биографию.