Навеки безымянные: зачем антропология современному поисковому движению?
Добавлено: 01 окт 2021, 14:23
Дарья Веселкова, м.н.с., Анастасия Юдина, м.н.с.
лаборатория контекстуальной антропологии,
Институт археологии РАН, Москва.
фото из архива авторов
Навеки безымянные:
зачем антропология современному поисковому движению?
Важная часть поисковой деятельности – работа с останками павших в войнах и военных конфликтах. Существуют рекомендации, определяющие порядок эксгумации останков в различных условиях. С 2014 года Приказ Министра обороны РФ даже обязывает проводить экспертизу останков в целях установления имени погибшего [1]. Антропология, казалось бы, может многое дать в этом отношении, однако в поисковой работе она представлена очень слабо.
Для авторов данной статьи опыт работы с поисковым движением сложился в основном из участия в крупных экспедициях 2015-2019 годов (проект Поискового движения России (далее ПДР) «Фронт», военно-исторический лагерь Российского военно-исторического общества (далее РВИО) «Ржев. Калининский фронт»), а также, благодаря индивидуальным обращениям представителей поисковых отрядов. Как специалисты-антропологи мы занимались анализом останков и оформлением соответствующей документации по формам ПДР и не единожды слышали вопрос: «Зачем вы всё это делаете?» Антропология уже появилась в поисковой работе, но её цели, задачи и возможности всё ещё не до конца ясны.
Важно заметить, что, говоря об антропологии, мы имеем в виду физическую, или биологическую, антропологию, которая изучает «изменчивость человека во времени и пространстве на всех уровнях организации живой материи», а также законы этой изменчивости и факторы, управляющие ею [2]. В целом, в настоящее время, наравне с физической, выделяют несколько областей антропологии: социальную, культурную, философскую – относящихся к гуманитарным наукам и изучающих культуру, общество и сущность человека.
Антропология в поиске
История антропологии в поисковой работе скромна. Самым первым описанным случаем обращения к антропологам, хоть и не связанным с поиском напрямую, служит контрольная реконструкция, проведенная М.М. Герасимовым, создателем авторской методики реконструкции лица по черепу. В 1946 году к Михаилу Михайловичу обратились родственники Александра Б., погибшего под Москвой в 1942 году. Они хотели перевезти прах покойного, но в могиле оказалось два человека, поэтому требовалось подтверждение личности. В скульптурной реконструкции лица по черепу мать Александра признала сына, и сам Герасимов впоследствии подтвердил сходство портрета и реконструкции [3]. Позднее ученица Герасимова, Таисия Сергеевна Сурнина, производила отождествление останков разведчика Николая Кузнецова [4].
В августе 2001 года к Татьяне Сергеевне Балуевой, в то время заведующей Лабораторией антропологической реконструкции, обратился за помощью Анатолий Николаевич Скорюков (ПО «Разведка», г. Казань) - было необходимо провести опознание останков Клубова Александра Фёдоровича. Татьяна Сергеевна принимала участие в экспертизе останков, делилась опытом, помогла разработать антропологические и эксгумационные бланки, которые сейчас являются официальными документами ПДР, заострила внимание на грамотной фото-фиксации [5].
В июне 2004 года Денис Валерьевич Пежемский (к.б.н., старший научный сотрудник НИИ и Музея антропологии МГУ имени М.В. Ломоносова) принял участие в работе ИКПЦ «Обелиск», анализируя перемешанные останки красноармейцев, погибших под Москвой в феврале 1942 года. Позднее, в 2006 году в сборнике статей «Методические рекомендации по военной археологии (по поисковой работе на местах боёв Великой Отечественной войны)» была опубликована его статья о взаимодействии антропологии с поисковым движением, а также методические рекомендации по работе с останками [6]. Статья обозначила возможности и цели такого взаимодействия, существующие проблемы и способы их решения. В частности, Денис Валерьевич озвучил очень важную идею: «Каждый год поисковая работа приносит останки тысяч погибших. Установление имени становится возможным для мизерного их процента. Далеко не все отдают себе отчёт в том, что каждый захороненный таким образом боец навсегда останется пропавшим без вести!»
Идею возможности реконструировать внешность и облик найденных бойцов РККА, найденных в поисковых работах, подхватила Анастасия Дмитриевна Куренкова (к.б.н., научный сотрудник Института регенеративной медицины, Сеченовский университет). Её как биолога, пригласили прочесть лекцию по анатомии в «Школе поисковика» в Туле в 2012 году. Позже, самостоятельно изучив классические отечественные труды по остеометрии, краниометрии, судебно-медицинской экспертизе скелетированных останков и реконструкции внешности, Анастасия попыталась внедрить полученные знания сначала в практике работы локальных поисковых экспедиций в Тульской области, а затем и в отдельных экспедициях ПДР. В 2014 году в рамках экспедиции «Западный фронт» вышла методичка «Антропология в поисковой работе», которая была расширена и переиздана в 2015 и 2016 годах для экспедиций «Волховский фронт» и «Калининский фронт» и вместе с набором других методических пособий выдавалась каждому участнику [7], [8], [9]. Чтобы показать практическую значимость антропологического исследования останков, Анастасия делала графические реконструкции для отдельных индивидов. В частности, была проведена контрольная экспертиза, аналогичная случаю Герасимова: вместе с останками двух бойцов был найден медальон Булдакова И.Ф. и, благодаря реконструкции лица удалось установить, какие из останков принадлежат ему. Также Анастасия попыталась развить идею создания описаний облика и особенностей безымянных солдат по скелету, чтобы сохранить память о них, даже если нет возможности провести идентификацию [10], [11].
В 2016 году в Лаборатории антропологической реконструкции по обращению представителя ВППК «Последний бой» была проведена антропологическая экспертиза останков, результатом которой стала реконструкция лица и особенностей телосложения неизвестного солдата. В 2017 году под руководством Елизаветы Валентиновны Веселовской (д.и.н., заведующая лабораторией антропологической реконструкции Института этнологии и антропологии РАН), была проведена реконструкция внешности 6 советских солдат, останки которых привезли на экспертизу представители отрядов «Ветеран» и «Кречет» (Кировская область). На основании графической реконструкции удалось установить личность капитана А.Д. Вдовина. В том же году была проведена контрольная реконструкция внешности, подтвердившая принадлежность останков Хвощинскому Ф.Ф. [12].
С 2013 года в экспедициях «Фронт» Поискового движения России организуется работа антропологической площадки. С появлением в 2017 году отдельного поискового военно-исторического лагеря «Ржев. Калининский фронт», его организатор, Российское военно-историческое общество, официально приглашает антропологов из МГУ имени М.В. Ломоносова.
Антропология вслед за археологией
Познакомившись с поисковым движением уже в его современном виде, авторы имеют лишь общее представление о том, как проводились эксгумационные работы раньше. Очевидно, в отношении работы с останками долгое время не существовало рекомендаций и единых методик, каждый работал в соответствии со своими представлениями. Отсюда возникла ситуация с разным качеством работы: кто-то выбирал из земли всё до последнего фрагмента и пуговички, кто-то довольствовался черепом и крупными костями, а «мелочёвку» оставлял в раскопе. В случаях массовых погребений останки поднимались и хоронились вперемешку.
Сложность работы с останками здесь обусловлена специфичностью слоя. Он образовался очень быстро, местами за сутки, и часто нарушался в процессе боевых действий, из-за чего сложно проследить хронологию событий; останки залегают на разной глубине и в разных условиях, что требует широкого спектра техник работы; слой подвергался различным воздействиям уже в мирное время (сельское хозяйство и строительство, копатели).
Со временем укрепилась идея качественной и кропотливой работы на раскопе с заимствованием археологических методов, появились методические рекомендации, которые обобщили накопленный опыт. Так, например, И.И. Ивлев [13] рекомендует послойное снятие грунта и его перебор, полную зачистку погребения, снятие останков по индивидам с сохранением анатомического порядка, фиксацию процесса эксгумации. Автор призывает обращаться к опыту археологов и судебных экспертов. В руководстве [14] подчёркивается, что использование археологических методов работы важно для сохранения археологических источников информации. Также приводятся базовые рекомендации по проведению анатомической экспертизы останков. О необходимости применения археологических методов и фиксации получаемых результатов говорит и С.С. Котилевский [15]. По мнению автора это входит в понятие корректного отношения к останкам. В руководстве также приводится алгоритм работы со сложными групповыми захоронениями в воронках с соблюдением правил археологии, благодаря чему становится возможным разделение индивидов и установление принадлежности находок. К сожалению, ровно противоположное мнение можно видеть в материале [16], где говорится о невозможности применения археологических методов при эксгумации останков из воронок и рекомендуется вести подсчёт по черепам и «берцовым» костям.
В руководствах [13], [14], [15] приводятся алгоритмы документирования процесса эксгумации. А в 2008 году А.Ю. Коноплевым предложены единые формы протоколов для фиксации информации о раскопе и останках [16], которые являются сейчас официальными протоколами ПДР. В рекомендациях по заполнению этих форм следом за рекомендациями по заполнению антропологических бланков находим призыв «вы единственные и последние, кто видит это» [17], отражающий необходимость тщательной фиксации процесса эксгумации для сохранения информации.
Наконец, поисковая деятельность рассматривается как военная археология [13], [18], [19] – отдельная дисциплина, которая, заимствуя методы других наук, формирует собственную методологию. Изменение подхода к процессу эксгумации, повышение его качества открывают возможность и для более качественного и полноценного анализа останков методами антропологии.
Что делают антропологи в поиске сейчас?
Как в работе с отдельными отрядами, так и в составе крупных экспедиций, основная наша задача на данный момент заключается в подсчёте точного числа поднятых индивидов, особенно в случаях сильно фрагментированных или плохо сохранившихся перемешанных останков. Если посчитать количество человек «по головам» - задача несложная и легко выполняется любым человеком с минимальным представлением об анатомии скелета, то определение, например, анатомической принадлежности длинных костей и фрагментов черепа плохой сохранности (а именно по ним чаще всего ведётся подсчёт) требует опыта.
Следующая наша задача – определение пола и возраста. Конечно, подавляющее большинство находимых останков принадлежит мужчинам в возрасте от 20 до 40 лет, но иногда встречаются женщины, подростки, пожилые люди. Половозрастной анализ может дать важную информацию о типе захоронения и повысить вероятность идентификации останков (например, женщина со знаками отличия командного состава).
Измерение и описание останков – очень важный и информативный этап анализа, который помогает установить рост и особенности телосложения, наличие травм или отдельных перенесенных заболеваний, особенности развития, причину смерти. Измерения и описание черепа нужны для описания или реконструкции внешности (словесный или графический портрет).
Фото-фиксация необходима для сохранения «визуальной» информации об останках. Фотографии скелета специально делаются на баннерах с масштабной сеткой и линейками, чтобы не только отразить комплектность скелета и его особенности, но и иметь возможность при необходимости, хотя бы приблизительно, измерить длину костей. Антропологическая фотография черепа в разных проекциях даёт основу для графической реконструкции лица. Фотографии отдельных частей скелета и их особенностей при необходимости помогут проверить или уточнить отдельные факты. В целом, фотографический материал служит не только формой отчётности и сохранения информации, но и наглядным учебным пособием для поисковиков и самих антропологов, например, в лекциях.
Итоги анализа останков фиксируются в протоколах. Как минимум, мы заполняем антропологические карты по форме ПДР, где фиксируется информация о поле и возрасте, проверяем или заполняем протоколы эксгумации, укладываем останки в контейнеры (гробы) и готовим их к погребению. Как максимум, заполняем дополнительные антропологические карты с измерениями и описаниями и ведём учёт останков и протоколов. По итогам работы составляется аналитическая записка в свободной форме.
Обычно для работы антропологов организуется специальное место – антропологическая палатка или площадка. Но, если есть возможность, мы выезжаем на раскоп и работаем прямо на месте подъёма. Это позволяет сэкономить время и меньше тревожить останки средней или плохой сохранности. Кроме того, присутствие антрополога на раскопе бывает полезно, чтобы разобраться в расположении останков и очерёдности их поднятия, увидеть контекст их залегания: место, поза, что было рядом и т.д.
А ещё мы учим. В рамках экспедиций или по приглашению, читаем лекции по анатомии и антропологии, их применении в поисковой работе. Проводим для желающих практические занятия по работе с останками, помогаем отрядам разбирать сложные случаи, делимся опытом и литературой. В каждой экспедиции находятся ребята и взрослые, которые по собственному желанию приходят к нам помогать в работе с останками и учиться, потому что хотят узнать больше о строении скелетной системы человека и её анализе.
И пока слабо представленное, но важное, направление работы – собственные исследования. Насколько нам известно, при работе с материалами поисковых работ этим занимались только Д.В. Пежемский, А.В. Дедик (сотрудник отдела физической антропологии, Институт этнографии и антропологии РАН) и А.А. Евтеев (старший научный сотрудник, к.б.н., НИИ и Музей антропологии МГУ). В этом есть как прямая польза для дальнейшей работы (например, совершенствование существующих методик), так и личный интерес учёных в области своих тем, способный обратить их внимание на поисковую деятельность в контексте антропологии и привлечь к совместной работе.
Антропология многое может дать поиску, потому что она помогает извлечь из останков информацию, которую не фиксируют другие методы, особенно в отсутствие вещественных данных. В сочетании с археологическими исследованиями, дающими необходимый контекст найденным останкам, антропологический анализ может помочь реконструировать произошедшие события – фактически, воссоздать те кусочки истории, за сохранение которых так яро борется поисковое движение.
Почему всё идёт не так?
На практике радужная картина возможностей антропологии пока что остаётся наспех сделанным карандашным наброском: результаты работы не идут дальше подсчёта количества останков и единичных случаев идентификации или реконструкции облика.
Не случайно выше не была упомянута идентификация останков. Цель антропологии состоит во всестороннем изучении человека, идентификация личности – лишь один из вариантов практического применения накопленных знаний. В России знания антропологии применяются для идентификации судебно-медицинскими экспертами, и только отдельные специалисты-антропологи работают в системе судебной экспертизы или выступают в качестве экспертов. Однако работа с останками периода Великой Отечественной войны не входит в сферу деятельности судебно-медицинской экспертизы, т.к. невозможно возбудить уголовное дело по факту нахождения останков Второй мировой войны и, следовательно, назначить экспертизу. Плюс такие масштабы работы не под силу судебным медикам, которые загружены экспертизами современных преступлений. Отдельной дисциплины – судебно-медицинской антропологии, которая занималась бы именно идентификацией – в России попросту не существует. Безусловно, и физический антрополог, работающий со скелетным материалом или в области реконструкции внешности, может провести идентификацию останков, однако для этого, как и для любой идентификации, необходимо очень важное условие – наличие материалов для сравнения. Чтобы сделать вывод о принадлежности останков конкретному индивиду, необходимо сопоставить идентификационные и идентифицирующие признаки [20], например, реконструкцию внешности с фотографией или особенности человека с особенностями скелета. Возможность идентификации также сходит на нет, если останки перемешиваются во время эксгумации: тогда становится невозможным достоверно их разделить и собрать персональную идентификационную информацию. Недостаточно пригласить в экспедицию антрополога и измерить череп - требуется ещё и глубокий поиск информации о тех, кто, предположительно, погиб в этом районе, и грамотная эксгумация останков. Но и здесь есть «подводные камни»: сбор идентифицирующей информации - сложное и трудозатратное занятие. В худшем случае, её может попросту не существовать (путаница в документах, их отсутствие; большинства свидетелей уже нет в живых и т.д.); в сложных случаях залегания останков (воронки, санитарные захоронения и т.д.) некоторые поисковики выбирают более простой путь - поднятие останков без разделения на индивидов. Поэтому, к сожалению, успешные случаи идентификации с участием специалистов редки, несистемны и целиком зависят от инициативы отдельных отрядов или поисковиков, которые готовы тщательно поднимать и разделять останки, а затем отложить захоронение и найти необходимый для сравнительного исследования материал.
Помимо идентификации, остаются ещё антропологический анализ и воссоздание облика погибших. И основная проблема здесь - фокус на других целях. На сегодняшний день поисковые мероприятия в массе своей ориентированы на поиск, эксгумацию и захоронение останков, но не на исследование. Особенно ярко это проявляется в крупных экспедициях, когда все работы должны быть закончены до захоронения: порой времени с трудом хватает на минимальный анализ количества индивидов, определение пола и возраста и заполнение протоколов, что же говорить о полноценном анализе?!
Отсутствие ориентированности на анализ проявляется и в отношении к документации. Заполнение протоколов раскопа и эксгумации - важный этап полевой работы, который помогает сохранить тот самый археологический контекст, информацию, полученную в ходе раскопок. Поисковики - единственные, кто видит картину произошедших событий, имеет возможность её зафиксировать и рассказать о ней другим. Протоколы ПДР были разработаны именно для этой цели: систематизировать и в понятной, универсальной форме изложить результаты раскопок. В настоящий момент практика работы с протоколами уже стала обязательной и многие поисковики следуют установленным рекомендациям, однако всё ещё сохраняются две крайности. Часть поисковиков не приняла эту форму документации и работает либо без протоколов и фиксации информации, либо по собственным соображениям. На другом полюсе - формализм: протоколы нужны «для галочки» как форма отчётности, заполняются формально, чтобы останки приняли для захоронения. При этом зачастую жертвуют важными пунктами: схема расположения раскопа, положение останков в раскопе, обоснование принадлежности к РККА. В обоих случаях вместо помощи в работе протоколы воспринимаются как обуза и тормозящий фактор. В итоге безвозвратно теряется часть информации.
Большая проблема
События Великой Отечественной войны - важная часть нашей истории. И хотя слой земли, который хранит в себе следы тех событий, ещё не подпадает под определения культурного слоя, он тоже является частью истории (в соответствии с [21] «под культурным слоем понимается слой в земле или под водой, содержащий следы существования человека, время возникновения которого превышает сто лет, включающий археологические предметы»). Любое нарушение этого слоя, будь то пахота, чернокопательство или официальные раскопки – это уничтожение свидетельств истории. Отличие последних в том, что научные методы позволяют зафиксировать и сохранить информацию, полученную в ходе раскопок, а затем интерпретировать её. В отношении поисковой деятельности, с научной точки зрения, здесь виден парадокс: ратуя за восстановление и сохранение истории событий Великой Отечественной войны, поисковики в то же время в массе своей лишь эксгумируют останки и выборочно собирают вещественные находки, игнорируя контекст их залегания и систематическое исследование.
Исключениями являются реставрационная деятельность и анализ медальонов. А ведь для реконструкции исторических событий изучение места проведения работ не менее важно, чем находки сами по себе. В качестве примера из археологии: по результатам раскопок составляется общая схема раскопа с указанием положения всех находок, останков, объектов, что помогает затем сделать вывод о произошедших событиях, культурных традициях и т.п. К сожалению, в поисковой работе именно находкам уделяется основное внимание, археологический контекст не рассматривается. Оговоримся - не все работают именно так, ситуация постепенно меняется в направлении к науке. Однако общая картина отсутствия системного научного подхода к вопросу пока что сохраняется.
Помимо абстрактной идеи уничтожения исторических свидетельств, существует вполне реальная проблема – случайное попадание на археологический культурный слой. Поскольку определить принадлежность останков нужному периоду можно только по сопутствующим находкам, при их отсутствии в процессе разведки и эксгумации случаются ошибки, которые приводят к разрушению более древних погребений. Даже на нашем скромном опыте был подобный случай. В экспедиции «Калининский фронт. Зубцов» 2018 года целую неделю поисковики добросовестно работали на раскопе, придерживаясь версии санитарного или расстрельного погребения, т.к., по свидетельству антрополога, поднимали останки женщин и детей. Сомнения были и изначально, но лишь когда пошли остатки гробов и могильные плиты, стало очевидно, что останки не имеют отношения к Великой Отечественной войне. Работы остановили, эксгумированные останки вернули обратно и законсервировали раскоп. Подобные случаи редки и не озвучиваются, а меж тем проблема возможного нарушения культурного слоя существует, несмотря на то, что поисковики работают «прицельно», ориентируясь на архивные данные о местах гибели, воспоминания очевидцев, свидетельства местных жителей. В соответствии со статьей 243.2 Уголовного кодекса РФ нарушение культурного слоя без специального разрешения (открытого листа) запрещено и влечет наказание [22].
Видя такую картину, не многие специалисты готовы серьёзно работать с поисковиками. История нашей страны богата, есть огромный простор в исследовании более ранних периодов, сведения о которых добываются с большей тщательностью. Важно, чтобы поисковое движение сначала приняло необходимость серьёзной полноценной экспертизы и переориентировалось на качественную работу с останками. Такие проблемы не под силу решить отдельным учёным или отдельным поисковикам - нужно изменение отношения к поисковой работе со всех сторон: государства, поискового движения, науки.
Взгляд со стороны
Открытием для нас стало, что деятельность поискового движения в России привлекает внимание и зарубежных учёных. 27 июня 2019 года на конференции «Археология в XXI веке» Альфредо Гонзалес-Руибаль в своем докладе «An archaeology of the contemporary era» упомянул деятельность «белых копателей», которые делают благородное дело в противовес «чёрным копателям», разрушающим захоронения времён Великой Отечественной войны ради наживы. Также прозвучала мысль о том, что в результате такой благородной, но неспециализированной деятельности мы всё же теряем историю, которую можно и нужно тщательно изучать, которую мы могли бы реконструировать методами археологии. После доклада, уже в личной беседе, мистер Гонзалес рассказал, что узнал о поисковиках из новостей Би-Би-Си (ВВС) и проникся большим уважением. История заинтересовала его, потому что в Испании похожая ситуация сложилась после Гражданской войны 1936-1939 гг. Поначалу поиском и захоронением останков пропавших без вести занимались добровольцы. Со временем работа с останками перешла под руководство антропологов и археологов, которые обладают специальными навыками. Подобный опыт описан, например, в статьях [23], [24]. Конечно, количество погибших в этом конфликте несравнимо меньше, но зарубежный опыт научной работы с останками погибших в военных конфликтах может быть полезен.
Заключение
Идентификация погибших по медальонам, наградам и именным предметам возможна лишь для 4-5% останков, если посмотреть на статистику результатов экспедиций ПДР и РВИО [25], [26]. Получается, если у погибшего не оказалось одной из этих вещей, его останки незаслуженно остаются без внимания. Нам близка здесь точка зрения С.С. Котилевского [15]: «...Здравый смысл и логика позволяют утверждать, что человек не может считаться увековеченным, если его место погребения не обозначено, т.е. на могиле нет как минимум его фамилии и имени. Следовательно, подавляющее большинство перезахороненных поисковиками военнослужащих обезличены. ...Возникает вопрос — насколько оправданы эксгумационные работы обнаруженных захоронений, если погибшие с известными именами, пусть пока только по безмолвным архивным бумагам, в результате наших сердобольных усилий навсегда станут безымянными?!»
Так зачем же нужна антропология поиску? В контексте поисковой работы конечная цель антропологического анализа останков не измерение костей, не заполнение протоколов и не пункт для повышения статуса экспедиции. Задача антрополога – собрать информацию об индивидах, которым останки принадлежали. Полноценная идентификация и реконструкция произошедших событий возможны только при объединении усилий поисковиков и специалистов разных направлений, т.к. для этих целей требуются глубокий информационный поиск, применение научных методов на всех этапах процесса эксгумации, сбор и разносторонний анализ данных. Это многоплановая и, очевидно, сложная в реализации задача. Что действительно может дать поиску антропология на текущем этапе – воссоздание облика. Это поможет после проведенных работ сохранить память о погибших, о том, какими они были. В перспективе синтез этих данных с остальной информацией, получаемой в ходе поисковых работ, может помочь научно реконструировать исторические события - вывести поисковую работу на новый уровень.
2 - Останки, разложенные на баннере в анатомическом порядке.
3 - Перемешанные останки из дважды перекопанного захоронения. Подсчёт в таких случаях ведётся по "малым" костям: пяточным, таранным, коленным чашечкам.
лаборатория контекстуальной антропологии,
Институт археологии РАН, Москва.
фото из архива авторов
Навеки безымянные:
зачем антропология современному поисковому движению?
Важная часть поисковой деятельности – работа с останками павших в войнах и военных конфликтах. Существуют рекомендации, определяющие порядок эксгумации останков в различных условиях. С 2014 года Приказ Министра обороны РФ даже обязывает проводить экспертизу останков в целях установления имени погибшего [1]. Антропология, казалось бы, может многое дать в этом отношении, однако в поисковой работе она представлена очень слабо.
Для авторов данной статьи опыт работы с поисковым движением сложился в основном из участия в крупных экспедициях 2015-2019 годов (проект Поискового движения России (далее ПДР) «Фронт», военно-исторический лагерь Российского военно-исторического общества (далее РВИО) «Ржев. Калининский фронт»), а также, благодаря индивидуальным обращениям представителей поисковых отрядов. Как специалисты-антропологи мы занимались анализом останков и оформлением соответствующей документации по формам ПДР и не единожды слышали вопрос: «Зачем вы всё это делаете?» Антропология уже появилась в поисковой работе, но её цели, задачи и возможности всё ещё не до конца ясны.
Важно заметить, что, говоря об антропологии, мы имеем в виду физическую, или биологическую, антропологию, которая изучает «изменчивость человека во времени и пространстве на всех уровнях организации живой материи», а также законы этой изменчивости и факторы, управляющие ею [2]. В целом, в настоящее время, наравне с физической, выделяют несколько областей антропологии: социальную, культурную, философскую – относящихся к гуманитарным наукам и изучающих культуру, общество и сущность человека.
Антропология в поиске
История антропологии в поисковой работе скромна. Самым первым описанным случаем обращения к антропологам, хоть и не связанным с поиском напрямую, служит контрольная реконструкция, проведенная М.М. Герасимовым, создателем авторской методики реконструкции лица по черепу. В 1946 году к Михаилу Михайловичу обратились родственники Александра Б., погибшего под Москвой в 1942 году. Они хотели перевезти прах покойного, но в могиле оказалось два человека, поэтому требовалось подтверждение личности. В скульптурной реконструкции лица по черепу мать Александра признала сына, и сам Герасимов впоследствии подтвердил сходство портрета и реконструкции [3]. Позднее ученица Герасимова, Таисия Сергеевна Сурнина, производила отождествление останков разведчика Николая Кузнецова [4].
В августе 2001 года к Татьяне Сергеевне Балуевой, в то время заведующей Лабораторией антропологической реконструкции, обратился за помощью Анатолий Николаевич Скорюков (ПО «Разведка», г. Казань) - было необходимо провести опознание останков Клубова Александра Фёдоровича. Татьяна Сергеевна принимала участие в экспертизе останков, делилась опытом, помогла разработать антропологические и эксгумационные бланки, которые сейчас являются официальными документами ПДР, заострила внимание на грамотной фото-фиксации [5].
В июне 2004 года Денис Валерьевич Пежемский (к.б.н., старший научный сотрудник НИИ и Музея антропологии МГУ имени М.В. Ломоносова) принял участие в работе ИКПЦ «Обелиск», анализируя перемешанные останки красноармейцев, погибших под Москвой в феврале 1942 года. Позднее, в 2006 году в сборнике статей «Методические рекомендации по военной археологии (по поисковой работе на местах боёв Великой Отечественной войны)» была опубликована его статья о взаимодействии антропологии с поисковым движением, а также методические рекомендации по работе с останками [6]. Статья обозначила возможности и цели такого взаимодействия, существующие проблемы и способы их решения. В частности, Денис Валерьевич озвучил очень важную идею: «Каждый год поисковая работа приносит останки тысяч погибших. Установление имени становится возможным для мизерного их процента. Далеко не все отдают себе отчёт в том, что каждый захороненный таким образом боец навсегда останется пропавшим без вести!»
Идею возможности реконструировать внешность и облик найденных бойцов РККА, найденных в поисковых работах, подхватила Анастасия Дмитриевна Куренкова (к.б.н., научный сотрудник Института регенеративной медицины, Сеченовский университет). Её как биолога, пригласили прочесть лекцию по анатомии в «Школе поисковика» в Туле в 2012 году. Позже, самостоятельно изучив классические отечественные труды по остеометрии, краниометрии, судебно-медицинской экспертизе скелетированных останков и реконструкции внешности, Анастасия попыталась внедрить полученные знания сначала в практике работы локальных поисковых экспедиций в Тульской области, а затем и в отдельных экспедициях ПДР. В 2014 году в рамках экспедиции «Западный фронт» вышла методичка «Антропология в поисковой работе», которая была расширена и переиздана в 2015 и 2016 годах для экспедиций «Волховский фронт» и «Калининский фронт» и вместе с набором других методических пособий выдавалась каждому участнику [7], [8], [9]. Чтобы показать практическую значимость антропологического исследования останков, Анастасия делала графические реконструкции для отдельных индивидов. В частности, была проведена контрольная экспертиза, аналогичная случаю Герасимова: вместе с останками двух бойцов был найден медальон Булдакова И.Ф. и, благодаря реконструкции лица удалось установить, какие из останков принадлежат ему. Также Анастасия попыталась развить идею создания описаний облика и особенностей безымянных солдат по скелету, чтобы сохранить память о них, даже если нет возможности провести идентификацию [10], [11].
В 2016 году в Лаборатории антропологической реконструкции по обращению представителя ВППК «Последний бой» была проведена антропологическая экспертиза останков, результатом которой стала реконструкция лица и особенностей телосложения неизвестного солдата. В 2017 году под руководством Елизаветы Валентиновны Веселовской (д.и.н., заведующая лабораторией антропологической реконструкции Института этнологии и антропологии РАН), была проведена реконструкция внешности 6 советских солдат, останки которых привезли на экспертизу представители отрядов «Ветеран» и «Кречет» (Кировская область). На основании графической реконструкции удалось установить личность капитана А.Д. Вдовина. В том же году была проведена контрольная реконструкция внешности, подтвердившая принадлежность останков Хвощинскому Ф.Ф. [12].
С 2013 года в экспедициях «Фронт» Поискового движения России организуется работа антропологической площадки. С появлением в 2017 году отдельного поискового военно-исторического лагеря «Ржев. Калининский фронт», его организатор, Российское военно-историческое общество, официально приглашает антропологов из МГУ имени М.В. Ломоносова.
Антропология вслед за археологией
Познакомившись с поисковым движением уже в его современном виде, авторы имеют лишь общее представление о том, как проводились эксгумационные работы раньше. Очевидно, в отношении работы с останками долгое время не существовало рекомендаций и единых методик, каждый работал в соответствии со своими представлениями. Отсюда возникла ситуация с разным качеством работы: кто-то выбирал из земли всё до последнего фрагмента и пуговички, кто-то довольствовался черепом и крупными костями, а «мелочёвку» оставлял в раскопе. В случаях массовых погребений останки поднимались и хоронились вперемешку.
Сложность работы с останками здесь обусловлена специфичностью слоя. Он образовался очень быстро, местами за сутки, и часто нарушался в процессе боевых действий, из-за чего сложно проследить хронологию событий; останки залегают на разной глубине и в разных условиях, что требует широкого спектра техник работы; слой подвергался различным воздействиям уже в мирное время (сельское хозяйство и строительство, копатели).
Со временем укрепилась идея качественной и кропотливой работы на раскопе с заимствованием археологических методов, появились методические рекомендации, которые обобщили накопленный опыт. Так, например, И.И. Ивлев [13] рекомендует послойное снятие грунта и его перебор, полную зачистку погребения, снятие останков по индивидам с сохранением анатомического порядка, фиксацию процесса эксгумации. Автор призывает обращаться к опыту археологов и судебных экспертов. В руководстве [14] подчёркивается, что использование археологических методов работы важно для сохранения археологических источников информации. Также приводятся базовые рекомендации по проведению анатомической экспертизы останков. О необходимости применения археологических методов и фиксации получаемых результатов говорит и С.С. Котилевский [15]. По мнению автора это входит в понятие корректного отношения к останкам. В руководстве также приводится алгоритм работы со сложными групповыми захоронениями в воронках с соблюдением правил археологии, благодаря чему становится возможным разделение индивидов и установление принадлежности находок. К сожалению, ровно противоположное мнение можно видеть в материале [16], где говорится о невозможности применения археологических методов при эксгумации останков из воронок и рекомендуется вести подсчёт по черепам и «берцовым» костям.
В руководствах [13], [14], [15] приводятся алгоритмы документирования процесса эксгумации. А в 2008 году А.Ю. Коноплевым предложены единые формы протоколов для фиксации информации о раскопе и останках [16], которые являются сейчас официальными протоколами ПДР. В рекомендациях по заполнению этих форм следом за рекомендациями по заполнению антропологических бланков находим призыв «вы единственные и последние, кто видит это» [17], отражающий необходимость тщательной фиксации процесса эксгумации для сохранения информации.
Наконец, поисковая деятельность рассматривается как военная археология [13], [18], [19] – отдельная дисциплина, которая, заимствуя методы других наук, формирует собственную методологию. Изменение подхода к процессу эксгумации, повышение его качества открывают возможность и для более качественного и полноценного анализа останков методами антропологии.
Что делают антропологи в поиске сейчас?
Как в работе с отдельными отрядами, так и в составе крупных экспедиций, основная наша задача на данный момент заключается в подсчёте точного числа поднятых индивидов, особенно в случаях сильно фрагментированных или плохо сохранившихся перемешанных останков. Если посчитать количество человек «по головам» - задача несложная и легко выполняется любым человеком с минимальным представлением об анатомии скелета, то определение, например, анатомической принадлежности длинных костей и фрагментов черепа плохой сохранности (а именно по ним чаще всего ведётся подсчёт) требует опыта.
Следующая наша задача – определение пола и возраста. Конечно, подавляющее большинство находимых останков принадлежит мужчинам в возрасте от 20 до 40 лет, но иногда встречаются женщины, подростки, пожилые люди. Половозрастной анализ может дать важную информацию о типе захоронения и повысить вероятность идентификации останков (например, женщина со знаками отличия командного состава).
Измерение и описание останков – очень важный и информативный этап анализа, который помогает установить рост и особенности телосложения, наличие травм или отдельных перенесенных заболеваний, особенности развития, причину смерти. Измерения и описание черепа нужны для описания или реконструкции внешности (словесный или графический портрет).
Фото-фиксация необходима для сохранения «визуальной» информации об останках. Фотографии скелета специально делаются на баннерах с масштабной сеткой и линейками, чтобы не только отразить комплектность скелета и его особенности, но и иметь возможность при необходимости, хотя бы приблизительно, измерить длину костей. Антропологическая фотография черепа в разных проекциях даёт основу для графической реконструкции лица. Фотографии отдельных частей скелета и их особенностей при необходимости помогут проверить или уточнить отдельные факты. В целом, фотографический материал служит не только формой отчётности и сохранения информации, но и наглядным учебным пособием для поисковиков и самих антропологов, например, в лекциях.
Итоги анализа останков фиксируются в протоколах. Как минимум, мы заполняем антропологические карты по форме ПДР, где фиксируется информация о поле и возрасте, проверяем или заполняем протоколы эксгумации, укладываем останки в контейнеры (гробы) и готовим их к погребению. Как максимум, заполняем дополнительные антропологические карты с измерениями и описаниями и ведём учёт останков и протоколов. По итогам работы составляется аналитическая записка в свободной форме.
Обычно для работы антропологов организуется специальное место – антропологическая палатка или площадка. Но, если есть возможность, мы выезжаем на раскоп и работаем прямо на месте подъёма. Это позволяет сэкономить время и меньше тревожить останки средней или плохой сохранности. Кроме того, присутствие антрополога на раскопе бывает полезно, чтобы разобраться в расположении останков и очерёдности их поднятия, увидеть контекст их залегания: место, поза, что было рядом и т.д.
А ещё мы учим. В рамках экспедиций или по приглашению, читаем лекции по анатомии и антропологии, их применении в поисковой работе. Проводим для желающих практические занятия по работе с останками, помогаем отрядам разбирать сложные случаи, делимся опытом и литературой. В каждой экспедиции находятся ребята и взрослые, которые по собственному желанию приходят к нам помогать в работе с останками и учиться, потому что хотят узнать больше о строении скелетной системы человека и её анализе.
И пока слабо представленное, но важное, направление работы – собственные исследования. Насколько нам известно, при работе с материалами поисковых работ этим занимались только Д.В. Пежемский, А.В. Дедик (сотрудник отдела физической антропологии, Институт этнографии и антропологии РАН) и А.А. Евтеев (старший научный сотрудник, к.б.н., НИИ и Музей антропологии МГУ). В этом есть как прямая польза для дальнейшей работы (например, совершенствование существующих методик), так и личный интерес учёных в области своих тем, способный обратить их внимание на поисковую деятельность в контексте антропологии и привлечь к совместной работе.
Антропология многое может дать поиску, потому что она помогает извлечь из останков информацию, которую не фиксируют другие методы, особенно в отсутствие вещественных данных. В сочетании с археологическими исследованиями, дающими необходимый контекст найденным останкам, антропологический анализ может помочь реконструировать произошедшие события – фактически, воссоздать те кусочки истории, за сохранение которых так яро борется поисковое движение.
Почему всё идёт не так?
На практике радужная картина возможностей антропологии пока что остаётся наспех сделанным карандашным наброском: результаты работы не идут дальше подсчёта количества останков и единичных случаев идентификации или реконструкции облика.
Не случайно выше не была упомянута идентификация останков. Цель антропологии состоит во всестороннем изучении человека, идентификация личности – лишь один из вариантов практического применения накопленных знаний. В России знания антропологии применяются для идентификации судебно-медицинскими экспертами, и только отдельные специалисты-антропологи работают в системе судебной экспертизы или выступают в качестве экспертов. Однако работа с останками периода Великой Отечественной войны не входит в сферу деятельности судебно-медицинской экспертизы, т.к. невозможно возбудить уголовное дело по факту нахождения останков Второй мировой войны и, следовательно, назначить экспертизу. Плюс такие масштабы работы не под силу судебным медикам, которые загружены экспертизами современных преступлений. Отдельной дисциплины – судебно-медицинской антропологии, которая занималась бы именно идентификацией – в России попросту не существует. Безусловно, и физический антрополог, работающий со скелетным материалом или в области реконструкции внешности, может провести идентификацию останков, однако для этого, как и для любой идентификации, необходимо очень важное условие – наличие материалов для сравнения. Чтобы сделать вывод о принадлежности останков конкретному индивиду, необходимо сопоставить идентификационные и идентифицирующие признаки [20], например, реконструкцию внешности с фотографией или особенности человека с особенностями скелета. Возможность идентификации также сходит на нет, если останки перемешиваются во время эксгумации: тогда становится невозможным достоверно их разделить и собрать персональную идентификационную информацию. Недостаточно пригласить в экспедицию антрополога и измерить череп - требуется ещё и глубокий поиск информации о тех, кто, предположительно, погиб в этом районе, и грамотная эксгумация останков. Но и здесь есть «подводные камни»: сбор идентифицирующей информации - сложное и трудозатратное занятие. В худшем случае, её может попросту не существовать (путаница в документах, их отсутствие; большинства свидетелей уже нет в живых и т.д.); в сложных случаях залегания останков (воронки, санитарные захоронения и т.д.) некоторые поисковики выбирают более простой путь - поднятие останков без разделения на индивидов. Поэтому, к сожалению, успешные случаи идентификации с участием специалистов редки, несистемны и целиком зависят от инициативы отдельных отрядов или поисковиков, которые готовы тщательно поднимать и разделять останки, а затем отложить захоронение и найти необходимый для сравнительного исследования материал.
Помимо идентификации, остаются ещё антропологический анализ и воссоздание облика погибших. И основная проблема здесь - фокус на других целях. На сегодняшний день поисковые мероприятия в массе своей ориентированы на поиск, эксгумацию и захоронение останков, но не на исследование. Особенно ярко это проявляется в крупных экспедициях, когда все работы должны быть закончены до захоронения: порой времени с трудом хватает на минимальный анализ количества индивидов, определение пола и возраста и заполнение протоколов, что же говорить о полноценном анализе?!
Отсутствие ориентированности на анализ проявляется и в отношении к документации. Заполнение протоколов раскопа и эксгумации - важный этап полевой работы, который помогает сохранить тот самый археологический контекст, информацию, полученную в ходе раскопок. Поисковики - единственные, кто видит картину произошедших событий, имеет возможность её зафиксировать и рассказать о ней другим. Протоколы ПДР были разработаны именно для этой цели: систематизировать и в понятной, универсальной форме изложить результаты раскопок. В настоящий момент практика работы с протоколами уже стала обязательной и многие поисковики следуют установленным рекомендациям, однако всё ещё сохраняются две крайности. Часть поисковиков не приняла эту форму документации и работает либо без протоколов и фиксации информации, либо по собственным соображениям. На другом полюсе - формализм: протоколы нужны «для галочки» как форма отчётности, заполняются формально, чтобы останки приняли для захоронения. При этом зачастую жертвуют важными пунктами: схема расположения раскопа, положение останков в раскопе, обоснование принадлежности к РККА. В обоих случаях вместо помощи в работе протоколы воспринимаются как обуза и тормозящий фактор. В итоге безвозвратно теряется часть информации.
Большая проблема
События Великой Отечественной войны - важная часть нашей истории. И хотя слой земли, который хранит в себе следы тех событий, ещё не подпадает под определения культурного слоя, он тоже является частью истории (в соответствии с [21] «под культурным слоем понимается слой в земле или под водой, содержащий следы существования человека, время возникновения которого превышает сто лет, включающий археологические предметы»). Любое нарушение этого слоя, будь то пахота, чернокопательство или официальные раскопки – это уничтожение свидетельств истории. Отличие последних в том, что научные методы позволяют зафиксировать и сохранить информацию, полученную в ходе раскопок, а затем интерпретировать её. В отношении поисковой деятельности, с научной точки зрения, здесь виден парадокс: ратуя за восстановление и сохранение истории событий Великой Отечественной войны, поисковики в то же время в массе своей лишь эксгумируют останки и выборочно собирают вещественные находки, игнорируя контекст их залегания и систематическое исследование.
Исключениями являются реставрационная деятельность и анализ медальонов. А ведь для реконструкции исторических событий изучение места проведения работ не менее важно, чем находки сами по себе. В качестве примера из археологии: по результатам раскопок составляется общая схема раскопа с указанием положения всех находок, останков, объектов, что помогает затем сделать вывод о произошедших событиях, культурных традициях и т.п. К сожалению, в поисковой работе именно находкам уделяется основное внимание, археологический контекст не рассматривается. Оговоримся - не все работают именно так, ситуация постепенно меняется в направлении к науке. Однако общая картина отсутствия системного научного подхода к вопросу пока что сохраняется.
Помимо абстрактной идеи уничтожения исторических свидетельств, существует вполне реальная проблема – случайное попадание на археологический культурный слой. Поскольку определить принадлежность останков нужному периоду можно только по сопутствующим находкам, при их отсутствии в процессе разведки и эксгумации случаются ошибки, которые приводят к разрушению более древних погребений. Даже на нашем скромном опыте был подобный случай. В экспедиции «Калининский фронт. Зубцов» 2018 года целую неделю поисковики добросовестно работали на раскопе, придерживаясь версии санитарного или расстрельного погребения, т.к., по свидетельству антрополога, поднимали останки женщин и детей. Сомнения были и изначально, но лишь когда пошли остатки гробов и могильные плиты, стало очевидно, что останки не имеют отношения к Великой Отечественной войне. Работы остановили, эксгумированные останки вернули обратно и законсервировали раскоп. Подобные случаи редки и не озвучиваются, а меж тем проблема возможного нарушения культурного слоя существует, несмотря на то, что поисковики работают «прицельно», ориентируясь на архивные данные о местах гибели, воспоминания очевидцев, свидетельства местных жителей. В соответствии со статьей 243.2 Уголовного кодекса РФ нарушение культурного слоя без специального разрешения (открытого листа) запрещено и влечет наказание [22].
Видя такую картину, не многие специалисты готовы серьёзно работать с поисковиками. История нашей страны богата, есть огромный простор в исследовании более ранних периодов, сведения о которых добываются с большей тщательностью. Важно, чтобы поисковое движение сначала приняло необходимость серьёзной полноценной экспертизы и переориентировалось на качественную работу с останками. Такие проблемы не под силу решить отдельным учёным или отдельным поисковикам - нужно изменение отношения к поисковой работе со всех сторон: государства, поискового движения, науки.
Взгляд со стороны
Открытием для нас стало, что деятельность поискового движения в России привлекает внимание и зарубежных учёных. 27 июня 2019 года на конференции «Археология в XXI веке» Альфредо Гонзалес-Руибаль в своем докладе «An archaeology of the contemporary era» упомянул деятельность «белых копателей», которые делают благородное дело в противовес «чёрным копателям», разрушающим захоронения времён Великой Отечественной войны ради наживы. Также прозвучала мысль о том, что в результате такой благородной, но неспециализированной деятельности мы всё же теряем историю, которую можно и нужно тщательно изучать, которую мы могли бы реконструировать методами археологии. После доклада, уже в личной беседе, мистер Гонзалес рассказал, что узнал о поисковиках из новостей Би-Би-Си (ВВС) и проникся большим уважением. История заинтересовала его, потому что в Испании похожая ситуация сложилась после Гражданской войны 1936-1939 гг. Поначалу поиском и захоронением останков пропавших без вести занимались добровольцы. Со временем работа с останками перешла под руководство антропологов и археологов, которые обладают специальными навыками. Подобный опыт описан, например, в статьях [23], [24]. Конечно, количество погибших в этом конфликте несравнимо меньше, но зарубежный опыт научной работы с останками погибших в военных конфликтах может быть полезен.
Заключение
Идентификация погибших по медальонам, наградам и именным предметам возможна лишь для 4-5% останков, если посмотреть на статистику результатов экспедиций ПДР и РВИО [25], [26]. Получается, если у погибшего не оказалось одной из этих вещей, его останки незаслуженно остаются без внимания. Нам близка здесь точка зрения С.С. Котилевского [15]: «...Здравый смысл и логика позволяют утверждать, что человек не может считаться увековеченным, если его место погребения не обозначено, т.е. на могиле нет как минимум его фамилии и имени. Следовательно, подавляющее большинство перезахороненных поисковиками военнослужащих обезличены. ...Возникает вопрос — насколько оправданы эксгумационные работы обнаруженных захоронений, если погибшие с известными именами, пусть пока только по безмолвным архивным бумагам, в результате наших сердобольных усилий навсегда станут безымянными?!»
Так зачем же нужна антропология поиску? В контексте поисковой работы конечная цель антропологического анализа останков не измерение костей, не заполнение протоколов и не пункт для повышения статуса экспедиции. Задача антрополога – собрать информацию об индивидах, которым останки принадлежали. Полноценная идентификация и реконструкция произошедших событий возможны только при объединении усилий поисковиков и специалистов разных направлений, т.к. для этих целей требуются глубокий информационный поиск, применение научных методов на всех этапах процесса эксгумации, сбор и разносторонний анализ данных. Это многоплановая и, очевидно, сложная в реализации задача. Что действительно может дать поиску антропология на текущем этапе – воссоздание облика. Это поможет после проведенных работ сохранить память о погибших, о том, какими они были. В перспективе синтез этих данных с остальной информацией, получаемой в ходе поисковых работ, может помочь научно реконструировать исторические события - вывести поисковую работу на новый уровень.
2 - Останки, разложенные на баннере в анатомическом порядке.
3 - Перемешанные останки из дважды перекопанного захоронения. Подсчёт в таких случаях ведётся по "малым" костям: пяточным, таранным, коленным чашечкам.