Противотанковая собака

[Raid]

Юрий Веремеев
Подполковник инженерных войск в отставке,
исследователь истории инженерных войск
фото из архива автора, сети Интернет,
скан – ОБД «Мемориал»
Противотанковая собака
(подвижные мины)
При всех своих достоинствах любая обычная противотанковая мина, будь то простая противогусеничная нажимная, противоднищевая наклонного действия или даже противобортовая с сейсмо-инфракрасным датчиком цели, имеет весьма существенный недостаток – малую вероятность встречи с танком из-за своей пассивности.
Так, противогусеничная мина, имея диаметр 30-35 см (а диаметр датчика цели и того меньше) должна оказаться под гусеницей танка, которая имеет ширину меньше 50см. Даже если учесть, что танк имеет две гусеницы, то все равно получается, что для встречи с танком мина должна оказаться в полосе шириной меньше одного метра.
Единственным способом добиться встречи танка с миной является установка такого количества мин перпендикулярно вероятному направлению движения танка, чтобы эта встреча стала неизбежной. Т.е. между соседними минами должен быть интервал менее 1 метра. Но взрыв одной мины на таком удалении от соседней приведет к взрыву соседки, и так всех подряд. Поэтому мины устанавливают реже (4-6 метров), но в несколько рядов.
При этом расход мин на километр стандартного советского (российского) трехрядного минного поля составляет 750 мин, а вероятность попадания танка на мину всего лишь 0.65. Проще говоря, из десяти танков, попавших на минное поле, 3-4 танка пройдут сквозь него невредимыми. Чтобы добиться 100-процентного поражения танков на километр минного поля требуется 1500-2000 мин. Если учесть, что в каждой мине содержится 5-10 кг взрывчатки, то получается, что в землю на каждый километр минного поля закапывается от 4 до 20 тонн взрывчатки. И это делается ради выведения из строя на непродолжительное время (2-6 часов) всего лишь десяти танков, поскольку стандартным считается интервал между соседними наступающими танками 100 метров, а значит, на фронте в 1 километр наступает 10 танков. Причем, ведь реально из строя выйдут не более чем 2-4 танка (только временно выйдут из строя, но не уничтожатся!). Как только первые танки подорвутся, остальные прекратят свое движение и будут ждать своих сапёров, которые проделают для них проходы. Ну, или откажутся от атаки в этом месте. Хотя, собственно, именно в этом и состоит основная задача мин – остановить танки или замедлить их движение, но такой непропорционально большой расход взрывчатки никого и никогда не устраивал.
Тем более, что в отличие от других средств противотанковой борьбы, минные поля создают ряд проблем и для своих войск. Прежде всего, это невозможность контратаковать или просто совершить маневр через заминированную местность. Вдобавок эта проблема сохраняется и тогда, когда надобность в минном поле миновала. Приходится отвлекать большое количество специалистов-сапёров для очистки местности от собственных же мин.
Конечно, в последней четверти XX века проблему последействия мин, в общем-то, научились решать за счет создания самоликвидирующихся мин, но в годы Второй мировой войны и первые годы после неё оставшиеся минные поля создавали массу неудобств.
Проблема же огромного непропорционального расхода мин на каждый выведенный из строя танк, сравнимая с огромным расходом зенитных снарядов на каждый сбитый самолёт сохранялась как в те времена, так и сегодня.
Эту проблему пытались решать несколькими способами. Первый – это увеличение размера каждой мины в одном из трех измерений, т.е. удлинённые мины. Так родились советские мины ТМ-39, ТМД-40, немецкие R.Mi.43 и R.Mi.44. Имея длину 60-80 см, они позволяли сократить расход мин в 2-3 раза. Однако это привело к снижению поражающих способностей мин, поскольку в результате распределения взрывчатки на большую длину большая часть её взрывалась не под гусеницей танка, т.е. впустую. Таким образом, снизился расход мин, а расход взрывчатки нет.
Вторым способом стало создание противоднищевых мин, т.е. мин, взрывающихся не только под гусеницей, но и под днищем танка. Такие мины тоже можно ставить реже, и расход мин на километр снизился более чем в 2-3 раза. Плюс возросла поражающая способность таких мин, особенно, когда их стали делать кумулятивными. Такие мины уже не выводили танк из строя, а уничтожали его.
Но эти мины демаскировались на местности выступающими вверх почти метровой высоты штырями-датчиками цели. Сапёрам противника стало легко обнаруживать и обезвреживать такие мины. Плюс - оказалось очень легко приспособить на танки легкие выступающие вперед металлические рамки (тралы), которые заставляли такие мины взрываться преждевременно. Оказалось также, что мины со штыревыми взрывателями имеют явно недостаточную боевую стойкость. Они взрывались от воздействия на штырь шальных пуль, осколков разрывающихся снарядов, комьями летящей при этом земли, наносимых на штыри ветром различных предметов, от воздействия птиц и животных.
Да и снижение расхода мин оказалось недостаточным, а с учётом необходимости постоянного восстановления вышедших из строя противоднищевых мин реального снижения расхода мин не произошло.
В попытках приблизиться к идеалу, почти достигнутому артиллеристами «один снаряд - один танк», теоретики и практики минного оружия пришли к идее подвижной мины.
Суть этой идеи состоит в том, что мина не должна дожидаться танка. Она сама должна искать его и уничтожать.
Первыми попытками сделать мину подвижной стоит считать способ, изредка применявшийся как немецкими, так и советскими солдатами. Суть его состоит в том, что на некотором удалении от траншеи, где находятся обороняющиеся, отрывается одиночный окоп, в который садится сапёр. От его окопа параллельно траншее протянута веревка длиной 50-70 метров, к которой привязана противотанковая мина или 3-5 мин цепочкой через каждые полметра. При приближении танка противника сапёр тянет на себя веревку, стараясь угадать так, чтобы одна из мин оказалась точно против гусеницы. При удачном стечении обстоятельств это давало результат. Однако нетрудно представить себе все минусы и сложности этого способа повышения эффективности мин. Постоянно находиться в одиночном окопе далеко впереди от своей траншеи (100-200 м) сапёр не может (да и слишком много их надо). Пробираться в окоп, когда атака уже началась, далеко не всегда возможно. Да и такой одиночный сапёр легко становится добычей пехотинцев противника.
Такие подвижные мины находили себе применение обычно в засадах, когда мина (цепочка мин) находится за дорогой и выдвигается только тогда, когда на дороге появляется достойная внимания цель. Для прикрытия минами линий обороны такой способ едва ли применим.
Японцы применяли экзотический способ доставки мин к танку - солдат-смертник бежал к танку, имея при себе заряд взрывчатки, забрасывал его на крышу танка или вешал его на борт и выдергивал чеку из взрывателя. Через 8-10 секунд взрыватель срабатывал, мина взрывалась и уничтожала танк.
Этот же примерно способ рекомендовался немецким солдатам в учебном фильме «Panzer-nah Bekamfung. Maenner gegen Panzer». Для этой цели солдаты снабжались специальными боеприпасами. Немецкая Памятка по ближней противотанковой борьбе издания 1944 года (Des Merkblatt 77/3 «DER PANZERKNACKER») рекомендовала использовать в качестве ближних противотанковых средств канистру с бензином и привязанной к ней ручной гранатой, либо прилипающий кумулятивный заряд (Hafthohlladung), ослепляющую банку (Blendkorper), противотанковую мину типа T.Mi.42 с ввёрнутой в боковое гнездо короткой зажигательной трубкой. Та же памятка утверждала, что этими средствами отважные немецкие гренадеры к 1944 году уничтожили 10 тыс. советских танков (200 танковых бригад!), однако в действительности дело обстояло совсем иначе, и вступать в единоборство с танком методом доставки мины к танку вручную рисковали единицы.
Напрашивалось иное решение – мина должна находиться в своей траншее и выдвигаться вперед лишь тогда и туда, когда и где появился танк противника. Отсюда и требование к мине – она должна быть самодвижущейся и управляемой, причем, она должна быть способной передвигаться по пересечённой местности.
Немцы в апреле 1942 года обзаводятся такой подвижной миной на гусеничном ходу - leichte Ladungstraeger B-III «Goliath». Она имела габариты 1.5 х 0.85 х 0.56м, вес 370 кг. Заряд взрывчатки составлял 60 кг тротила или пентрита. Она имела два электромотора по 2.5 квт мощностью каждый. Питание моторы получали от 12-вольтовых аккумуляторов. Управление и инициирование взрыва осуществлялось посредством кабеля связи длиной 1.5 км. Катушка с кабелем помещалась в мине и провод разматывался по мере движения мины. Скорость могла достигать 10 км в час. До января 1944 года фирмы Боргвард и Цюндап выпустили в общей сложности 2650 мин «Голиаф». ФОТО 1, 2 ,3, 4
Такое явно недостаточное количество самоходных мин не могло решить вопрос успешной борьбы с советскими тяжёлыми танками, а развернуть массовое производство большего количества столь сложных механизмов, которые к тому же использовали в большом количестве остро дефицитные материалы (медь, свинец) и остродефицитные электромоторы, немецкая промышленность не могла.
К тому же быстро выяснилось, что «Голиафы» весьма уязвимы на поле боя. Они легко выводились из строя ружейно-пулемётным огнём, поскольку были довольно заметны. Разрывы артснарядов и миномётных мин перебивали кабель управления. Попытки заменить электромоторы на бензиновые мотоциклетные двигатели и оснастить мину бронёй толщиной до 10 мм ( leichte Ladungstraeger B-V «Goliath») привели лишь к увеличению общего веса до 430 кг, снижению надёжности. Хотя их изготовили 4604 экземпляра, однако в войсках попытки использовать «Голиафы» всех модификаций против советских танков оказались безуспешны. Достоверных сведений о том, что «Голиафом» удалось уничтожить хоть один танк, не имеется.
Против неподвижных объектов типа фортификационных сооружений (ДОТы, ДЗОТы, бронеколпаки) Голиафы действовали достаточно успешно, но основное применение они нашли как средство доставки на минные поля противника удлиненных зарядов разминирования «Бангалорская торпеда». Дело в том, что оператору крайне сложно, если вообще возможно, с расстояния 200-1200 метров определить взаимное положения мины и танка и точно навести её на цель. Ничего здесь не решали и попытки замены уязвимого проводного управления радиоуправлением. Оператор не в состоянии удовлетворительно отслеживать одновременно перемещение танка, плохо заметной мины и определять расстояние от мины до цели и курсовой угол. ФОТО 5
В общем-то, именно это последнее обстоятельство привело к тому, что и сегодня, когда технически возможно создание подвижных управляемых мин, их нет на вооружении ни одной страны мира.
В СССР во время войны создать что-либо подобное даже не пытались. Для этого не было ни достаточно развитой электротехнической промышленности, ни материалов. Достаточно вспомнить, что даже автомобили у нас снабжались в целях экономии одной, а не двумя фарами, на них не ставили ни подфарники, ни стоп-сигналы, ни подсветку щитка приборов. Да и бензиновых моторов не хватало даже для мотоциклов.
Вопрос подвижных противотанковых мин попытались решить с помощью собак. В Красной Армии уже в ходе советско-финской войны собак довольно активно и успешно использовали для решения целого ряда задач. Прежде всего, в качестве средства охраны объектов, тягловой силы для доставки на передний край боеприпасов, питания; вывоза из-под огня противника раненых, для поиска в снегу раненых, поиска мин, мест укрытий финских диверсантов и разведчиков. Были также попытки (редко успешные) использовать собак для доставки донесений и передачи распоряжений.
От автора. Владельцам собак нередко изменяет чувство меры. Своих любимцев они наделяют столь развитым интеллектом, что собаководы не воспринимают юмора анекдота:
«Есть собаки умнее людей.
-Не может быть!
-Может! У меня самого была такая собака».
Тесно общаясь со своей собакой, которая усвоила регулярно и очень часто повторяющиеся ситуации в доме, и научилась соответствующим образом реагировать (причем этой реакции её фактически обучил сам хозяин) на них, они полагают, что собака реагирует на них вполне сознательно, используя свой разум. Например, на возглас хозяина «А не пора ли нам гулять!» собака приносит свой ошейник, хозяину туфли и вертится у двери. Ему и невдомек, что у собаки это просто условный рефлекс на определенную интонацию голоса и соответствующее время, выработанный несколькими месяцами повторения одного и того же события.
Такие мнения об интеллекте собак среди всех остальных людей, кроме рассказов энтузиастов собаководства, подогревают и многочисленные фильмы. Достаточно назвать «Белый Бим черное ухо», «Четыре танкиста и собака», «Комиссар Рекс».
Вот если бы люди, далекие от биологии и кинологии воспринимали все эти похождения «интеллектуальных собак» так, как оно есть на самом деле, т.е. как художественные преувеличения, как сказки для взрослых, то безумная идея собак-минёров так и осталась бы в области фантазий. К сожалению, эта мистификация удалась, и были затрачены немалые средства, время, загублены десятки собачьих и человеческих жизней, прежде чем военное руководство страны пришло к однозначному и неизбежному выводу - собаки в качестве носителей противотанковых мин абсолютно непригодны.
Итак, было предложено использовать собак для доставки противотанковых мин к атакующим вражеским танкам. Энтузиасты заявляли, что возможно также посылать собак для уничтожения вражеских танков ещё до начала атаки, т.е. на исходные позиции танковых подразделений.
Сама мина представляла собой брезентовый вьюк, надеваемый на собаку. В этом вьюке в боковых сумках размещались два тротиловых заряда массой по 6 кг каждый. На спине на деревянном седле размещались взрывное и расцепное устройства. Взрывное устройство, в зависимости от задачи, могло варьироваться. Либо это было взрывное устройство с наклонным датчиком цели, либо взрыватель замедленного действия.
Предполагалось, что прибыв к нужному месту (которое собака определяет сама или с помощью сигналов свистком хозяина), собака оценит наиболее выгодные с точки зрения уничтожения объекта место и время, потянет зубами рычаг, находящийся слева от морды. Въюк разъёмный. ФОТО 6 Он оснащён замком аналогичным замку парашютного ранца (на одном клапане вьюка конуса с отверстиями, на другом люверсы. Люверсы удерживаются на конусах с помощью шпилек, соединённых тросиком, который протянут к рычагу). Когда собака потянет рычаг, замок раскроется и вьюк упадет на землю перед танком. Собака возвращается к хозяину, а танк, наехав на датчик цели, подрывается. Полагали, что такую собаку можно будет использовать многократно и не только для уничтожения танков, но и для уничтожения неподвижных объектов, совершения диверсионных актов на вражеских складах боеприпасов, горючего.
Отдельные собаки, натасканные в полигонных условиях на знакомой местности на одни и те же объекты, усваивали после длительной дрессировки то, что от них требовалось. Однако даже самая выдающаяся собака по кличке Инга, как только задача несколько усложнялась (посылали на иной объект в пределах того же, хорошо ей знакомого учебного поля, меняли сам объект, или он начинал двигаться), терялась, действовала невпопад, а чаще всего просто возвращалась к хозяину вместе с опасным грузом. Обучение первой группы собак затянулось более чем на полгода, но положительных результатов достигнуто не было. Тогда был предложен иной, упрощенный вариант использования собак. Собака теперь должна использоваться одноразово, т.е. погибала в момент взрыва мины. Вьюк делался неразъёмным. На спине размещалось взрывное устройство с наклонным датчиком цели (деревянным штырём). ФОТО 7 При отклонения штыря назад, срабатывал взрыватель и мина взрывалась. Обучение сводилось к использованию простейшего рефлекса собаки - поиска пищи. В учебном центре миски с питанием размещали под стоящими макетами танков. Голодных собак выпускали из клеток и, привлечённые запахом горячей еды, собаки бросались к танкам и залезали под них. Достаточно быстро собаки усваивали, что еду можно найти только под танком. Через некоторое время их учили выполнять эти действия, не обращая внимания на работающие двигатели танков, имитацию стрельбы и хлопки взрывпакетов, т.е. по замыслу создателей мины собака выпускалась из траншеи навстречу приближающимся танкам противника. ФОТО 8, 9 Голодная собака, зная, что под танком находится пища, бежала ему навстречу и ныряла под него. Штырь упирался в броню машины, отклонялся назад и мина взрывалась. 12.4 кг тротила вполне достаточно, чтобы проломить днище тяжёлого танка. Это приводит к его уничтожению.
Однако когда перешли к обучению собак лезть под движущийся танк, оказалось, что собаки это делать отказываются. Препятствовал инстинкт самосохранения. Самые смелые собаки начинали просто преследовать танк в ожидании его остановки. Пушечные выстрелы танков отпугивали всех собак.
Отсутствие в тылу достаточного количества танков, которые можно использовать в качестве целей, нехватка топлива и отсутствие холостых артвыстрелов для полигонных танков не позволяли продолжить обучение первой группы собак до получения удовлетворительных результатов (если это вообще возможно). Тем более что руководство Главного Военно-инженерного Управления РККА стало высказывать резонные и обоснованные сомнения в том, что использование собак в качестве носителей мин может дать результаты.
Первая группа собак-минеров (30 собак, 40 инструкторов, 4 повара, 6 водителей, 10 солдат минёров) была отправлена на фронт в конце лета 1941 года. Уже на фронте попытались потренировать собак на реальной местности против настоящих танков. В результате из двадцати выпущенных собак ни одна задачу не выполнила. Собаки разбежались по полю и попрятались. Четырёх из них отыскать так и не удалось. Двух задавили танки.
Сохранился отчетный доклад командира группы собак-минёров капитана Випорасского (Виноградского (?)) в ГВИУ, написанный от руки и датированный 16 октября 1941 года:
«...1. Большинство собак отказываются работать сразу и норовят спрыгнуть в траншею, подвергая опасности пехоту (шесть несчастных случаев).
2. Девять собак после непродолжительного бега в нужном направлении начинали метаться из стороны в сторону, пугались разрывов артснарядов и миномет. мин, пытались спрятаться в воронках, ямках, залезали под укрытия. Из них взорвались - три, не выявлено - две. Остальных, из-за того, что они стали возвращаться назад, пришлось уничтожить ружейно-пулемётным огнём.
3. Трёх собак фашисты уничтожили ружейным огнём и забрали с собой. Попытки отбить и вернуть убитых собак не делались.
4. Предположительно четыре собаки взорвались вблизи от немецко-фашистских танков, но подтверждения о том, что ими выведены из строя танки, не имею...».
В выводах этого доклада в качестве причин провала действий группы указывалось, что причинами являются недостаточная обученность собак и неверная методика обучения, и предлагались методы обучения с учётом полученного опыта. Однако и последующие попытки использования собак в качестве противотанкового средства осязаемых результатов не дали, и в принимающих решения инстанциях решили, что дальнейшая разработка этого способа минной войны нецелесообразна.
Тем более что накопленный к этому времени опыт использования собак на фронте в качестве санитарных, собак-подносчиков боеприпасов, тягловой силы, собак-курьеров, собак-искателей мин однозначно показывал, что собака нуждается в постоянном и тесном контакте с собаководом, что она может эффективно работать только под непосредственным руководством собаковода. При этом решающую роль играет привязанность животного к конкретному человеку, обладающему даром влияния на собаку. Это невозможно выполнить в плане использования собак как носителей мин.
Любопытно, что в этом же докладе командир упоминает о тяжёлой морально-политической обстановке в подразделении и резко отрицательном отношении пехоты к «сапёрным душегубам».
Встречаются в политдонесениях политорганов и донесениях Особых Отделов НКВД сведения об отрицательном отношении солдат и командиров к идее собак-минёров. Так, в донесении оперуполномоченного ОО при 120-й сд указано «... красноармеец 345 сп Колющенко в разговоре сказал, что, мол, мало народу погубили, так теперь и за собак взялись. Взят в разработку».
Интересен в этом плане протокол допроса военнопленного гефрайтера танкиста О. Рихтмайстера. В частности он показал, что о применении Советами мин-собак ему известно. Труп одной из них им показывали. При этом лейтенант пояснил, что «дела Советов плохи, красноармейцы отказываются сражаться за еврейско-большевистский режим и комиссары пытаются добиться побед, посылая в бой собак».
Поиск автора в архивах сведений относительно результативности использования собак-мин никаких результатов не дал. Нет ничего подобного и в немецких источниках. Приводимые на сайтах «Зверики», «Сержант» сведения о том, что собаки-истребители танков за войну уничтожили свыше 300 немецких танков, к сожалению, основываются не на документальных источниках, а являются пересказом чьей-то выдумки. Эта же выдумка включена и в статью о фронтовых собаках сайта «Город-FM».
Или вот перл:
«Из донесения командующего 30-й армией генерал-лейтенанта Лелюшенко от 14 марта 1942 г.: «В период разгрома немцев под Москвой пущенные в атаку танки противника были обращены в бегство собаками истребительного батальона. Противник боится противотанковых собак и специально за ними охотится».
Мои попытки отыскать эти строки в донесениях командующего 30-й армии Калининского фронта за январь-апрель 1942 оказались безрезультатными. Донесение от 14.03.42 года имеется, но там о собаках ни слова. Да и Лелюшенко Д.Д. тогда был генерал-майором.
В действительности, к осени 1942 года все попытки использования собак для борьбы с танками, равно как и использования их для совершения диверсионных актов (в том числе и под непосредственным руководством проводников) были почти прекращены. ФОТО 10, 11, 12, 13
Союзники, вообще весьма прохладно относившиеся к минному оружию, ничего подобного советским или немецким разработкам не осуществляли.
В послевоенное время от идеи подвижных противотанковых мин отказались. Неизвестно ни одной разработки в этом направлении ни в СССР, ни за рубежом. Это естественно, потому что уже в ходе войны идею подвижной мины успешно решили артиллеристы. Автор имеет в виду немецкие противотанковые гранатометы «Офенрор» (Pz.B.54), «Панцершрек» (PZ.B.54/I), «Панцерфауст», американскую «Базуку». Доставка к танку заряда взрывчатки, успешно его поражавшего, осуществлялась по воздуху и со скоростью, недостижимой ни для собаки, ни для «Голиафа».
В общем и целом идея подвижной противотанковой мины оказалась тупиковой.

1, 2, 3, - Подвижная мина на гусеничном ходу «Голиаф», она же –
гусеничная наземная торпеда «Голиаф».

[Raid]

«Goliath E»
Sd.Kfz. 302
«Gerät 67» «Goliath V»
Sd.Kfz. 303a
«Gerät 671» Sd.Kfz. 303b
«Gerät 672»
Общие данные
Производители Borgward
Borgward, Zündapp & Zachertz

Года производства апрель 1942 — январь 1944 апрель 1943 — сентябрь 1944 с ноября 1944
Количество 2650 4604 325
Стоимость ~3000 RM
~1000 RM
ТТХ
Масса 370 кг
365 кг 430 кг
Взрывчатые вещества 60 кг 75 кг 100 кг
Длина/ширина/высота 1,50 м / 0,85 м / 0,56 м
1,62 м / 0,84 м / 0,60 м 1,63 м / 0,91 м / 0,62 м
Привод 2 электродвигателя по 2,5 кВт
(Bosch MM/RQL 2500/24 RL2) 2-цилиндровый двухтактный двигатель; 703 см³ / 4500/мин, 12,5 л. с.
(Zündapp SZ7)
Скорость 10 км/ч
11,5 км/ч
Топливо не применяется 6 л

Радиус действия 0,8—1,5 км
6—12 км (6—8 км по бездорожью)
Клиренс
11,4 см 16 см 16,8 см
Ров
60 см 85 см 100 см
Броня (передняя) 5 мм сталь
10 мм сталь

[Raid]

6. Собака со съёмным вьюком ВВ.
7. Собака с вьюком - взрывное устройство с наклонным датчиком цели (деревянным штырем).
8. Тренировка собаки-противотанкиста (современная реконструкция).

[Raid]

10. Наградной лист на красноармейца А.А. Самсонова за подрыв танка.
11. Памятник фронтовой собаке на Поклонной горе в Москве.