Учебная и воспитательная работа в юнкерских и военных училищах Русской Императорской Армии.

[Zimorodok]

Учебная и воспитательная работа в юнкерских и военных училищах России до 1917 года.

Выпускники Киевского Военного Училища со своими воспитателями.

Юнкера Николаевского кавалерийского училища.

Приведем далее выдержку из книги Бобровского, где характеризуются курсы отечественной истории, которые изучались в военно-учебных заведениях:
«Курсы русской истории в то время представляли мозаику самых разнородных факторов, имевших между собой одну только хронологическую связь, но без всякой оценки их внутреннего достоинства и без определения цели. Преподавание обыкновенно открывалось призванием Рюрика, которое самым убедительным образом доказывало неспособность русских к государственной жизни. Даже самое принятие Владимиром христианства, казалось, порешено (проникнуто) было убеждением, что «веселие Руси есть пити». Новейшая наша история отличалась множеством умолчаний, недоговорок и искажений. Начиная с царствования императрицы Екатерины Великой тяготение умолчаний доходило до того, что в молодых слушателях порождалось невольное убеждение в неправоте всех действий великих подвижников нашего Отечества. История постепенного развития нашего государства полагалась не как естественное право великой нации на занятие между народами почетного места, а как продукт грубой вещественной силы. О притеснениях же и несправедливых замыслах наших соседей обыкновенно не говорилось ни слова; напротив, самые нелепые их притязания сообщались с каким-то космополитическим почтением. К этому следует еще добавить, что история русской церкви, без которой большинство событий нашей истории совершенно утрачивает свой истинный смысл, вообще оставлена была в стороне, и если о ней упоминается невзначай или мимоходом.Последствия такого преподавания истории, конечно, были весьма печальны. Так как большая часть нашей армии расположена в Польше и западных губерниях, то молодые офицеры, поступая на службу в те края, неминуемо должны были входить в близкие сношения с местным обществом, совершенно чуждым нам по своему происхождению, преданиям, воспитанию, вере и языку. Все ничтожество и жалкая пустота преподавания русской истории в наших заведениях обнаруживались с поразительной очевидностью. Попадая в страну, где совершались все главные события новейшей нашей истории: раздел Польши, измена шляхты в 1812 году, изгнание иезуитов, мятеж 1831 года, демократические экспедиции из Парижа, закрытие Виленского университета, воссоединение униатов... где местная интеллигенция с восторгом вспоминает о Пулавских, Коллонтае, Костюшко, Ясинском, Мицкевиче, Лслсвичс и Конарском, где все великие русские имена предаются систематическому опозорению, — что мог сказать питомец наших корпусов в отпор красноречивой шляхетской клевете, какие доводы мог он представить в защиту русского дела и для обороны попранной правды? Бестолковое преподавание истории в наших учебных заведениях оставляло воспитанников в полном неведении политических интересов своего Отечества... Короче сказать, молодые люди, находясь в постоянном недоумении, ибо лишенная содержания корпусная наука нисколько не приготовляла их к борьбе с враждебным нам историческим миросозерцание, — не знали, где правда, где неправда, чего следует держаться и чего избегать, что нужно защищать и что отвергать. И будет ли после этого удивительно, если многие из них усвоили себе политические взгляды, прямо шедшие вразрез всем нравственным основам, на которых зиждется русское общество и русское государство» (Бобровский П.О. "Юнкерские училища". Т.2. С.308-309).
В этой связи не могут не заинтересовать современного читателя такие рекомендации Бобровского по преподаванию истории:
«Здесь не место приводить все стратегические точки нашей истории, на изложение которых следует обратить особое внимание, но полагаю не лишним заметить, что тот космополитический тон, которым под видом беспристрастия отличаются все наши учебники, должен быть положительно устранен, что здесь дело идет о подготовке людей, горячо преданных Отечеству и готовых за него жертвовать жизнью, а вовсе не о поставке для армии суперарбитров исторического трибунала, готовых, пожалуй, стать и на сторону противников. Должно при этом также иметь в виду, что в других странах все исторические произведения, назначаемые для обращения в народе или для преподавания, отличаются полнейшим пренебрежением к мнению иноземцев; на практике оказывается, что одно и то же событие рассматривается каждым народом со своей национальной точки зрения.
...Отечественная история, без сомнения, не может состоять из отрывочных, эпизодических событий, она должна быть изложена в целой системе не только с научной целью, но и с целью возбуждения патриотических чувств» (Бобровский П.О. "Юнкерские училища". Т.2. С. 310-313).
Надо сказать, что эти рекомендации в дальнейшем использовались не только в юнкерских, но и в военных училищах.

[Zimorodok]

Учебная и воспитательная работа в военных и юнкерских училищах России до 1917 года.

Занятия по тактике в Казанском военном училище.

На позиции.Михайловское артиллерийское училище.

В старшем классе юнкерских училищ изучались уже специальные предметы, основным из которых считалась тактика, далее следовали воинские уставы, военная топография, полевая фортификация, сведения об оружии, военная администрация, а также сведения из военного судопроизводства. Обращалось внимание на то, что:
«преподавание должно иметь практический характер; теоретические выводы должны закрепляться на задачах, решаемых в известной постепенности... Задания должны быть возможно подробнее обусловлены... Следует обращать внимание и на время, в которое должна быть решена задача, назначая первоначально на это больше времени, а потом постепенно сокращать его, дабы в молодых людях развить сметливость и находчивость. Более редкие положения науки должно пояснять примерами из последних, кампаний».
ТАКТИКА.
Изучение этого предмета начиналось с характеристики основных видов боя и важности оценки условий местности. Юнкеров знакомили с общими понятиями о родах войск, их боевым предназначением, особенностями тылового обеспечения пехоты, кавалерии, артиллерии и казачьих войск. Уделялось внимание построениям боевых порядков войск, принятым в русской армии, способам ведения боевых действий пехоты, кавалерии и артиллерии, а также их боевому взаимодействию (в звене взвод-батальон). Разбирались организация и ведение боевых действий; отдельно рассматривались особенности боя за высоту, бой за переправу.
Юнкеров учили организации различных видов маршей, расчету движения пехотных, кавалерийских, артиллерийских и смешанных колонн, а также обозов. Будущий командир взвода должен был разбирстгься в вопросах расположения войск на квартирах, биваках, организации караульной и разведывательной службы, уметь провести рекогносцировку местности.Уделялось внимание и так называемой «малой войне» — т.е. сопровождению и охране транспортов и фуражиров, а также способам нападения на транспорты противника, методам партизанской войны (причем специально оговаривалось, что, например, в Оренбургском юнкерском училище больше внимания следует уделять особенностям боевых действий в степи и пустынной местности, а в Тифлисском — в горах).
ВОИНСКИЕ УСТАВЫ.
«Знание воинских уставов, — гласила инструкция, — составляет неотъемлемую принадлежность каждого строевого офицера, и потому на основательное их изучение в юнкерских училищах должно обратить самое тщательное внимание. Твердое познание уставов и умение выполнять их требования могут быть достигнуты: во-первых, усвоением правил и отчетливым знанием командных слов, во-вторых, соответственными упражнениями в строевых занятиях».Рекомендовалось проводить эти занятия, хотя и «независимо от тактики, но непременно в связи со строевыми упражнениями».В младшем классе юнкера изучали так называемую рекрутскую школу, т.е. все то, что должен был знать призванный на военную службу молодой солдат, затем организацию гарнизонной службы и проведение ротного учения.В старшем классе юнкеров учили организовывать и проводить батальонные учения и знакомили с особенностями полевой службы в мирное время.
ВОЕННАЯ ТОПОГРАФИЯ.
«Главная задача военной топографии в юнкерских училищах заключается в том, чтобы научить юнкеров отчетливо и сознательно читать планы и карты и чтобы затем, при содействии тактических указаний, юнкера могли производить рекогносцировку отдельного местного предмета или небольшой позиции как при пособии карт, так и без оных».
В программе курса рассматривались особенности «различных видов местности в военном отношении, отличия плана от карты по предназначению, способам изготовления и по масштабам». В теме «Чтение планов» юнкера знакомились с общими понятиями о плане, масштабе, о способах изображения пересеченной местности на бумаге, об ориентировании плана по компасу и без него. Тема «Военные съемки» давала представление о способах инструментальной съемки местности. Юнкерам следовало научиться производить глазомерную съемку местности, рекогносцировку и описание местности, а также вычислять площади по плану или непосредственно на местности.

[Zimorodok]

Учебная и воспитательная работа в военных и юнкерских училищах России до 1917 года.

Николаевское инженерное Училище.

Изучение устройств оружия.

ВОЕННАЯ ФОРТИФИКАЦИЯ.
Вполне обоснованно считалось, что любой «строевой офицер должен быть знаком с устройством закрытий и простейших укреплений на местности из материалов, находящихся под рукой, а равно знать заготовление дерна, фашин, плетня и туров, порчу и исправление мостов, разных дорог и производство лагерных построек. Кроме того, юнкера должны быть знакомы с производством главнейших траншейных работ при осаде крепости».Курс фортификации включал довольно обширный спектр тем, в том числе понятия об укреплениях, инструментах и материалах, употреблявшихся для проведения саперных работ. Учащихся знакомили сначала теоретически, а затем и практически со строительством полевых и долговременных укреплений, укрытий, окопов и траншей для пехоты и артиллерии; учили, как применяться к местности при оборудовании и маскировке различных позиций. Отдельно рассматривались вопросы инженерного оборудования при организации обороны деревень и городов, горных теснин и различных дефиле. Юнкера должны были научиться определять число рабочих для производства тех или иных работ, рассчитывать необходимое количество инструментов и материалов, а также время для возведения различных укреплений. Их знакомили со способами атаки и обороны полевых укреплений, а также крепостей. Они получали знания о военных сообщениях, их восстановлении и разрушении, строительстве и разрушении мостов, различных переправ.
СВЕДЕНИЯ ОБ ОРУЖИИ.
Преподавание этого предмета имело целью сообщить юнкерам «надлежащие познания об устройстве ружья, действиях из него, о пристрелке и способах сбережения и перевозки как огнестрельного, так и холодного оружия».
Из артиллерии «следует дать учащимся лишь сведения, с которыми должен быть знаком пехотный и кавалерийский строевой офицер для сознательного понимания боевого назначения этого рода оружия. Учащихся необходимо ознакомить практически с переснаряженисм патронов, литьем пуль, а также с исправлением повреждений в ручном оружии в полковых оружейных мастерских».
В курсе рассматривались также общие понятия из физики, в частности о силах, действующих при возгорании и взрыве пороха, разбирались виды огнестрельного и холодного оружия, состоявшие па вооружении русской армии, способы ведения стрельбы из оружья и пистолета, повышения меткости при стрельбе; давались подробные сведения об артиллерийских орудиях, о боеприпасах, принятых па вооружение в русской армии. Для отработки практических стрельб юнкера периодически выезжали на полигон, в тир, с ними проводились занятия в училищных оружейных мастерских.
ВОЕННАЯ АДМИНИСТРАЦИЯ.
Полагалось, что в этом курсе необходимо ознакомить юнкеров «с общими основаниями устройства и управления нашей армии и сообщить им главнейшие основания для сознательного знакомства с бытом войск, как по отношению прав и обязанностей офицеров и нижних чинов, так равно и тех способов и средств, коими сии чипы и целые части обеспечиваются в материальных потребностях...
Преподавание сопровождается практическими занятиями для приучении юнкеров:
1. обращаться со Сводом военных постановлений и с приисканием в нем справок по тем вопросам, какие могут возникнуть в сфере деятельности строевого офицера;
2. уметь составлять служебные бумаги, составление которых может быть возложено на субалтерн-офицера (младшего офицера) и
3. уметь вести те отделы хозяйственной отчетности и счетной части, которые относятся до ротного (эскадронного, сотенного) хозяйства или знание которых необходимо строевому офицеру при отдельных командировках.
В учебном курсе юнкеров знакомили с общими понятиями о значении вооруженных сил в государстве и системой Свода военных постановлений, с основополагающими началами организации русской армии, формами комплектования армии рядовым, унтер-офицерским и офицерским составом. Юнкера должны были представлять себе систему военного управления, но наиболее полно и четко — в масштабе полка; они обязаны были разбираться в вопросах призыва на военную службу, производства рядовых в унтер-офицеры и офицеры, присвоения офицерам очередных воинских званий и награждения военнослужащих, перевода из одной части в другую, их увольнения в отпуск или со службы; знать обязанности и права военнослужащих, значение воинской дисциплины и средств поддержания в войсках должного порядка. Отдельная тема отводилась всем видам довольствия войск и ведению полкового хозяйства, а также средствам «сбережения здоровья воинских нижних чинов».

[Zimorodok]

Учебная и воспитательная работа в военных и юнкерских училищах России до 1917 года.

Преподователи и юнкера Тверского кавалерийского училища.

Прибытие из отпуского увольнения.

СВЕДЕНИЯ ИЗ ВОЕННОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА.
«Имея в виду, что на строевых офицеров возлагаются обязанности и права по отношению к воинской дисциплине и что на них лежат разнообразные обязанности по производству первоначального расследования (дознания) и участие в деятельности полковых судов в качестве судей и делопроизводителей, полагается достаточным в курс юнкерских училищ ввести существенно необходимые сведения из военного законодательства, сообщив им вместе с тем краткие, но обстоятельные сведения об основных государственных законах и важнейших правительственных учреждениях.Обучающиеся должны быть ознакомлены с военно-уголовными законами и порядком военного судопроизводства, особенно в полковых судах, не по одной теории, но и практически, так, чтобы могли приискивать на каждый данный случай статьи из уставов: воинского о наказаниях, дисциплинарного и военно-судебного, а равно умели бы обращаться с Уложением о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. Кроме того, они должны быть хороню знакомы с формами производства дознания полкового суда и иметь понятие о решениях Главного военного суда».
Еще на заре формирования первых кадетских корпусов считалось необходимым для будущих офицеров детально разбираться в вопросах военного и гражданского законодательства, для того чтобы принимаемые ими решения полностью согласовывались с действующим законодательством. Офицеры, особенно служившие в дальних гарнизонах па окраинах огромной страны, а их было в армии большинство, должны были быть не только военными профессионалами, но и людьми государственными в самом широком понимании этого слова. Местное население смотрело на них как па полноправных представителей государственной власти. Учитывая это обстоятельство. Главное управление военно-учебных заведений старалось делать все возможное, чтобы выпускники юнкерских училищ были юридически грамотными людьми. С этой целью учащихся знакомили с государственными законами России, характеристикой земских и городских учреждений и более подробно — с общим содержанием Свода военных постановлений.В теме о военно-уголовных законах рассматривались вопросы о преступлениях, проступках и наказаниях (последние подразделялись на уголовные, исправительные и дисциплинарные).Под воинскими преступлениями понималось «нарушение воинского чиноподчинения и подчиненности в различных видах, оскорбление караула и лиц должностного звания, уклонение от службы, утрата, порча и промотание нижними чинами казенных вещей и оружия, преступления во время войны и и местах, объявленных на военном положении, и т.п.».Отдельной темой рассматривалось военное судопроизводство. Здесь юнкера знакомились с организацией деятельности военных судов: полковых, окружных, полевых, суда общества офицеров, а также вкратце с функционированием гражданских уголовных судов. Уделялось внимание ведению судопроизводства, в частности уголовного следствия, производству дел в полковых судах и судах общества офицеров. На практических занятиях юнкера должны были приобрести навыки в составлении донесений о произведенном расследовании, протоколов осмотра места происшествия и протоколов судебных разбирательств в полковом суде, а также ведении журнала полкового суда.
СВЕДЕНИЯ О СПОСОБАХ ОБУЧЕНИЯ НИЖНИХ ЧИНОВ.
Поскольку на офицеров ложилась обязанность ликвидировать неграмотность среди личного состава, эту благородную задачу они могли успешно решать, только овладев методикой преподавания. Для этих целей юнкеров обучали практике преподавания чтения, письма и арифметики.С течением времени учебные программы юнкерских училищ дополнялись и совершенствовались и постепенно приближались к учебным программам военных училищ. Сначала были введены военно-училищные курсы в Московском, Киевском и Елисаветградском юнкерских училищах. Также в отдельных юнкерских училищах были факультативно введены курсы иностранных языков. Например, в Оренбургском и Иркутском училищах — китайский и японский языки, а в Тифлисском —турецкий. К 1910 году юнкерские училища постепенно перешли на трехгодичную программу обучения; в них, кроме иностранных языков, были введены курсы истории военного искусства, а в курсе тактики появились темы по стратегии. Таким образом, выпускники юнкерских училищ по объему полученных знаний практически сравнялись со своими коллегами из военных училищ.

[Zimorodok]

Учебная и воспитательная работа в военных и юнкерских училищах России до 1917 года.

Алексеевское Военное Училище.

Учебно-административный состав Тифлисского Военного Училища.

Воспитательная работа в юнкерских училищах.
Кроме большой учебной работы, в юнкерских училищах на довольно высокую ступень была поднята воспитательная работа. В «Инструкции о юнкерских училищах» 1871 года по этому поводу было сказано следующее:
«Юнкерские училища всеми средствами должны стремиться к образованию достойных и полезных строевых офицеров для армии. Поэтому вместе с заботами о военном образовании юнкеров необходимо иметь постоянное попечение о нравственном их развитии, дабы каждый юнкер, удостаиваемый училищем производства в офицеры, сознавал, что достоинство хорошего офицера, независимо от научных познаний, обуславливается хорошей нравственностью, благородством в образе мыслей, вежливым обращением с другими, точным и беспрекословным исполнением предписаний начальства и строгим выполнением всех своих обязанностей».
А вот как характеризовал процесс воспитания генерал Бобровский: «Воспитание как целое охватывает все стороны человеческой природы: воспитывая человека, мы развиваем одновременно в нем его физические, умственные и нравственные силы, образуем его ум, вырабатываем его характер, укрепляем его тело. Мы воспитываем юнкеров в училищах с целью возвести их на лучшую, более высокую степень развития, чтобы сделать их достойными и полезными офицерами. Всеми средствами мы стремимся приблизить учащихся к тому идеалу человека, у которого понятия, чувства и поля представляют полное и гармоническое развитие, выражаемое правильным рассудком, расположением и любовью к ближнему, твердым характером. Мы стараемся о развитии в питомцах интеллектуальных и моральных сил, чтобы укрепить их волю, дать должное направление их поступкам; мы заботимся о развитии ума и не должны, не можем устранять воспитание характера» (Бобровский П.О., "Юнкерские училища". Т. 2. С. .523).
Особо выделялась мысль о специфическом направлении воинского воспитания — о военной выправке. Считалось, что «военная пыправка есть известного рода прием, чтобы сделать человека способным исполнять свои обязанности, предполагающий техническую ловкость, сноровку; эта, по-видимому, механическая отделка требует участия не одних физических сил, но и всех вообще сил, присущих человеку. Военная выправка ц том смысле, как мы ее понимаем, охватывает все стороны строевого образования. Военное воспитание предполагает преднамеренное действие воспитателей-руководителей с целью возведения обучаемых на возможно высшую степень развития всех элементов, образующих хорошего строевого офицера. Это не дрессировка, а методические действия воспитателя для развития в своем питомце внешних сноровок и привычек в полной гармонии с внутренними совершенствами человеческой природы»
Воинская дисциплина в юнкерских училищах рассматривалась как способность и желание подчиняться старшему по званию, и все это «есть только признак выполнения своей обязанности, есть только долг службы, повелевающий подчинять свою волю воле и приказаниям другого человека, старшего, начальника». Усилия командного и преподавательского состава сосредоточивались на том, чтобы подготовить из юнкеров людей, в обязанность которых входит руководить, командовать другими и одновременно — постоянно быть готовыми жертвовать собой, своими интересами во имя Отечества, беспрекословно подчиняться своим командирам и начальникам.
В «Инструкции о юнкерских училищах» прямо говорилось, что все знания, полученные в военно-учебном заведении, окажутся бесполезным грузом, если будущий офицер «не вынесет из школы убеждений о необходимости обладать хорошей нравственностью, чтобы понимать значение и проникнуться духом военной дисциплины. В том и заключается трудная обязанность училища, чтобы обставить надлежащими средствами учебное дело, достигать в нем возможных результатов не ради одного привития известного рода познаний, а с целью способствовать общей воспитательной цели».
Считалось также, что в воспитательных целях не подействуют никакие «отрицательные меры», т.е. угрозы, наказания и т.п. «Окрепшие и укоренившиеся недостатки нуждаются в положительном противодействии, т.е. в развитии более совершенных качеств, высших побуждений, которыми вытеснялось бы все дурное. Душевные силы каждого человека на что-либо да употребляются, а если мы не позаботимся употребить их на хорошее, то они грубеют и легко получают превратное направление» (Бобровский П.О., "Юнкерские училища". Т. 2. С. 533). Особенно отмечалось, что одни дисциплинарные наказания составляют лишь внешние средства, но воспитание никогда не достигнет своей главной цели, если будет ограничиваться этими внешними средствами.

[Zimorodok]

Учебная и воспитательная работа в военных и юнкерских училищах России до 1917 года.

Группа офицеров-преподавателей Тифлисского военного училища с генерал-инспектором Военно-учебных заведений Великим князем Константином Константиновичем.

Александровское Военное училище.

Основным звеном в системе воспитания юнкеров был офицер-воспитатель, или младший офицер, как он числился по штатному расписанию. Начальники училищ старались подбирать младших офицеров из прослуживших в строевых частях не менее четырех лет, и лучше всего с должности командира роты. Не лишним будет подчеркнуть, что для офицеров-воспитателей стремились создать такие условия, чтобы служба в юнкерском училище была для них и престижной, и выгодной с материальной точки зрения. Иначе в военно-учебных заведениях могли оказаться или неудачники, или недисциплинированные офицеры, которым закрыт путь служебного роста в полку.Задача ставилась однозначно: в училищах должны служить лучшие представители офицерского корпуса, которые смогут подготовить достойную смену, в противном случае армия получит сплошную серую массу в качестве командиров взводов, что не может не отразиться на ее боеспособности. А тому уже были печальные примеры (достаточно вспомнить, как быстро стал меняться в худшую сторону офицерский состав, когда Морской кадетский корпус оказался в Кронштадте и формировать преподавательский состав приходилось из числа списанных с кораблей по разным причинам морских офицеров или тех офицеров — любителей «изящной ремешковой службы», которых готовили в кадетских корпусах перед войной 1854-1856 годов).Учтя эти обстоятельства, военное министерство пошло на то, чтобы младшие офицеры во время службы в военно-учебных заведениях продолжали числиться в списках своих частей и тем самым имели возможность после истечения положенного времени получать очередные воинские звания. Кроме того, младшие офицеры училища, как тогда говорили, «числились по гвардии», то есть, покидая военно-учебное заведение через пять лет (такая ротация была обязательна), могли выйти в своем звании в гвардейский полк или со званием на ступень выше — в любой армейский и получить по ходатайству начальника училища единовременно годовой оклад. Кроме того, все училищные офицеры получали еще и «столовые деньги» (в строевых частях этот вид довольствия существовал только для командиров батальонов и выше); немаловажное значение имело и То, что летом после полевых занятий с юнкерами они уходили в отпуск «с сохранением денежного содержания» до начала нового учебного года. Конечно, нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что военные и юнкерские училища располагались в столичных или губернских городах, и многие офицеры из дальних гарнизонов считали для себя большой удачей вырваться туда хотя бы на пять лет, к тому же желающим поступить в академию училища давали возможность подготовиться к вступительным экзаменам.В юнкерских училищах на одного офицера-воспитателя приходилось 38-50 юнкеров (для сравнения скажем, что и прусских военных училищах их было вдвое меньше). Естественно, чем меньше у офицера подчиненных, тем ему легче проводить индивидуально-воспитательную работу. В столичных училищах офицеров-воспитателей было больше, чем в периферийных, а в желающих служить в Москве или Петербурге недостатка не было, но даже в этих военно-учебных заведениях постоянно ставился вопрос о том, чтобы на одного младшего офицера приходилось не более 20 юнкеров (отметим, однако, что до начала первой мировой войны такой показатель не был достигнут ни в одном военно-учебном заведении).Тем не менее офицеры-воспитатели в подавляющем своем большинстве делали свое дело весьма успешно, хотя это было совсем непросто — ведь нравственное воспитание юнкеров рассматривалось уже не как привычное манипулирование известной системой поощрений и наказаний, а как «свободное, духовное искусство».
И хотя в Главном управлении военно-учебных заведений полагали, что здесь не требуется каких-то особых дарований («не боги горшки обжигают»), тем не менее считалось, что для успешного выполнения функций воспитателя офицеру необходимы здравый ум, «практический такт и опытность, энергия и любовь к делу воспитания, известная степень нравственного совершенства, т.е. отсутствие таких отрицательных качеств, с которыми воспитатель может принести очевидный вред; сюда относятся недостатки ума и характера, действие которых может дурно влиять на всю систему воспитания.А первейшая и главная задача офицера-воспитателя заключается в том что бы воспитывать русского человека и преданного своему долгу офицера русской армии» (Бобровский П.О., "Юнкерские училища". Т. 2. С. 542).

[Zimorodok]

Учебная и воспитательная работа в военных и юнкерских училищах России до 1917 года.

Важная роль отводилась личному примеру офицера-воспитателя. Учитывалась психология молодого человека, склонного к подражанию, поэтому «пример энергии, деятельности, любви к делу, обнаруживающий лучшие качества воспитателя, может оказать несомненно великое воспитательное значение; если при этом прилагается любовь к подчиненным и забота о них, стремление быть полезным своими советами, наставлениями и указаниями, то воспитатель достигает полного влияния, доходящего до самоотвержения со стороны воспитываемых». Упомянем в этой связи, с какой любовью маршал Б.М.Шапошников вспоминал своего офицера-воспитателя в Московском юнкерском училище штабс-капитана лейб-гвардии Кексгольмского полка Баусра, чтобы понять — на такого штабс-капитана хотелось быть похожим не только юнкеру Шапошникову, но и всем его товарищам, ведь «повседневным воспитанием Бауер закладывал в нас (юнкеров) то, что нам должно было понадобиться в будущем. Лично я, следуя его принципам на службе, в отношениях с подчиненными, всегда достигал успеха» (Шапошников Б. М. Воспоминания. Военно-научные труды. М., 1974. С. 70).

Шапошников Борис Михайлович.

Если вернуться к «Воспоминаниям» Б.М. Шапошникова, то обращает на себя внимание тот факт, что первое и самое главное, что он оценил в своем бывшем воспитателе, так это его отношение к юнкерам как к будущим офицерам, старание прививать им качества, необходимые командиру, и в первую очередь — правдивость и честность. Будущий офицер не имел права лгать, юлить, изворачиваться или прятаться за чужую спину. Шапошников вспоминал, что, несмотря па строгий приказ, запрещавший юнкерам участвовать в азартных играх, все же в старшем классе картежные игры процветали. И однажды один из юнкеров был уличен своими товарищами в нечестной игре. Сразу же собрался весь личный состав роты, и юнкера после бурного обсуждения бесчестного поступка своего коллеги решили просить фельдфебеля роты официально доложить о картежной игре командиру роты, а также ходатайствовать об отчислении из училища жульничавшего юнкера. Отлично понимая, что все принимавшие участие в игре будут наказаны, они тем не менее пошли на это, возмущенные недостойным поступком своего товарища. Начальник училища тут же удовлетворил просьбу юнкеров, провинившийся был отчислен, а на всех игроков наложены дисциплинарные взыскания. Азартные игры в училище после этого прекратились.
В юнкерских училищах четко разделялось понятие воинской дисциплины и дисциплины в военно-учебных заведениях, иными словами, воспитательной дисциплины. Если в первом случае требовалось беспрекословное подчинение своему начальнику, то в отношении воспитательной дисциплины «слепое повиновение воли воспитанника воле воспитателя не только не одобряется, но подобное подавление собственной воли И безусловное подчинение себя чужой воле считается неправильным, непедагогичным. Воспитатель, систематически ломающий волю воспитанника для того только, чтобы ее сломить, и упрямо настаивающий на своей воле для только, чтобы настоять на споем, совершает преступление против человеческой природы». Для многих офицеров-воспитателей, пришедших из войск, этот момент становился камнем преткновения. Руководство же Главного управления военно-учебных заведений полагало, что воинская дисциплина — это главная цель военного воспитания, а воспитательная дисциплина — только средство для правильного решения поставленной задачи. Офицеры-воспитатели обязаны были чувствовать эту разницу. Однако из этого совсем не следовало, что они должны каким то образом подстраиваться под своих воспитанников и допускать, например, чтобы юнкер мог обсуждать полученный приказ, пререкаться. Отнюдь нет. Но добиваться повиновения в отношениях с подчиненными следовало исключительно силой своего нравственного влияния. Само собой, для этого офицеру-воспитателю следовало быть как минимум на голову выше своих подчиненных по умственному и нравственному развитию.
«Дурное поведение, выражаемое в дурных наклонностях (ложь, обман) и других прегрешениях и пороках, происходит или от неправильного нравственного развития, или от несовершенств, привитых дурным воспитателем, слабостью духовных сил и т.д. Очевидно, что для исправления дурного поведения не помогут одни внешние меры: дисциплинарные наказания или награды, если воспитание не прилагает забот об исцелении от этих недостатков привитием хороших побуждений, больших совершенств».
Мысль, безусловно, верная, и спорить здесь не приходится, но и сбрасывать со счетов действенность этих «внешних мер»» не следовало.

[Zimorodok]

Учебная и воспитательная работа в военных и юнкерских училищах России до 1917 года.

подполковник Борис Михайлович Шапошников.1915г.

Шапошников Борис Михайлович.

Шапошников Борис Михайлович (20 сентября (2 октября) 1882, Златоуст, Уфимская губерния, Российская империя — 26 марта 1945, Москва, РСФСР, СССР) — русский и советский военачальник, военный и государственный деятель, военный теоретик. Маршал Советского Союза (1940).
В 1901—1903 годах Шапошников учился в Московском Алексеевском военном училище, которое окончил по 1-му разряду, пятым по списку после четырёх фельдфебелей, шедших вне конкурса, и был произведён в чин подпоручика. Начал службу в 1-м Туркестанском стрелковом батальоне в Ташкенте (Туркестанский военный округ), в 1903—1907 годах был младшим офицером роты.
С 1907 по 1910 год слушатель Николаевской академии Генерального штаба в Санкт-Петербурге, по окончании (по первому разряду, то есть с отличием) которой был произведён в штабс-капитаны и причислен к Генеральному штабу. В академии учился в одной группе слушателей с П. Н. Врангелем. После окончания академии проходил 2-х годичное цензовое командование ротой в своём же батальоне, который был развёрнут в 1-й Туркестанский стрелковый полк. В 1912 году переведён старшим адъютантом штаба 14-й кавалерийской дивизии Варшавского военного округа в Ченстохову.
С августа 1914 года участвовал в Первой мировой войне в должности адъютанта штаба 14-й кавалерийской дивизии (14 ак) на Юго-Западном фронте, показал хорошее знание тактики, проявил личную отвагу. В октябре 1914 года был контужен в голову. В январе-ноябре 1915 года — помощник старшего адъютанта разведотдела штаба 12-й армии на Северо-Западном (с августа 1915 года — на Северном) фронте. В ноябре 1915 — мае 1916 года — начальник штаба Отдельной сводной казачьей бригады. За боевые заслуги в 1916 году был отмечен Высочайшим благоволением.
На август 1917 года занимал должность и. д. начальника штаба Туркестанской дивизии. В чине подполковника установлено старшинство с 6 декабря 1912 года. В сентябре 1917 года Шапошников произведён в чин полковника с назначением на должность командира 16-го гренадерского Мингрельского полка.В ноябре 1917 года на съезде делегатов военно-революционных комитетов был избран начальником Кавказской гренадерской дивизии. В январе-марте 1918 года находился в госпитале.
Внёс значительный вклад в теорию и практику строительства Вооружённых сил СССР, в их укрепление и совершенствование, подготовку военных кадров. Он много и успешно работал над развитием военной науки, над обобщением боевого опыта Первой мировой и Гражданской войн. Участвовал в комиссии по разработке уставов РККА, отражая в них основные положения военной доктрины СССР. В наиболее известном труде «Мозг армии» определил основные положения о характере будущей войны, глубоко раскрыл особенности руководства армией в войне и дал чёткое представление о роли, функциях и структуре Генерального штаба как органа Верховного Главнокомандования по управлению Вооружёнными силами. Правильность его выводов подтвердила Великая Отечественная война. Шапошников отмечается в военной истории как выдающийся военный теоретик, талантливый практик, хорошо знающий оперативно-стратегические вопросы. Само название «Мозг армии» Шапошников позаимствовал у английского журналиста и военного теоретика конца XIX — начала XX века Спенсера Уилкинсона.Пользовался большим уважением И. В. Сталина, был одним из немногих, к кому Сталин обращался по имени и отчеству, а не «товарищ Шапошников», как к абсолютному большинству руководителей страны и армии. С конца 1930-х годов он был одним из главных советников И. В. Сталина по военным вопросам.
Начальник Генерального штаба РККА на первом этапе Великой Отечественной войны (с июля 1941 по май 1942), член Ставки Верховного Главнокомандования (с июля 1941 по февраль 1945).
Единственный Маршал Советского Союза, выбывший из вооружённых сил СССР в ходе Великой Отечественной войны (по причине смерти от болезни).
Награды.
Российская империя.
Орден Святой Анны 4-й степени (26.10.1914)
Орден Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом (02.11.1914)
Орден Святого Станислава 2-й степени с мечами (27.02.1915)[18]
Орден Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом (22.07.1916)
Орден Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом (21.11.1916)
Орден Святой Анны 2-й степени с мечами (01.11.1916)
СССР.
три Ордена Ленина: 31.12.1939, 03.10.1942, 21.02.1945
два Ордена Красного Знамени: 14.10.1921, 03.11.1944
Орден Суворова I степени: 22.02.1944
два Ордена Красной Звезды: 15.01.1934, 22.02.1938
Медаль «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии»: 22.02.1938
Медаль «За оборону Москвы»: 01.05.1944г.

[Zimorodok]

Учебная и воспитательная работа в военных и юнкерских училищах России до 1917 года.

Построение юнкеров перед выходом на занятия.

Строй гардемарин Морского инженерного училища в день празднования столетия заведения.

И так же, как и везде, в юнкерских училищах достаточно серьезно подходили к применению поощрений и взысканий. На них смотрели как па своего рода лекарство, которое при частом употреблении перестает действовать и не приносит ожидаемых результатов, а при ударной дозе может и навредить. Поэтому считали, что процесс воспитания будущих офицеров необходимо строить таким образом, чтобы наказания и поощрения применять с достаточной осмотрительностью. «Награды и наказания должны быть естественными, т.е. вызывать естественные побуждения к деятельности, они должны быть разумны и последовательны. Следовательно, наказания должны изменяться по мере духовного развития воспитанника и приводить к тому, чтобы без них можно было обходиться». Правда, все это можно было осуществлять, «предполагая в воспитателе лицо вполне разумное». В противном случае процесс воспитания превратился бы в сплошную вереницу наказаний, а естественное желание избежать их в конечном итоге приучило бы будущих офицеров к скрытности, хитрости, изворотливости и обману.Наказания и награды должны сообразоваться с личными свойствами воспитанника, с его темпераментом, наклонностями, чувствительностью, а потому воспитатель должен хорошо знать характер, склонности и привычки своего воспитанника. Все предупреждения, выражаемые в замечаниях, выговорах и наставлениях, должны иметь определенный и отчетливый характер.Приказания должны быть ясны и кратки, запрещения чужды произвола и непременно основаны на положительных требованиях порядка, дисциплины. Всякое многослойное наставление и поучение ослабляют и теряют всю свою воспитательную силу, если не будут понятны и вразумительны.
За различные проступки и допущенные нарушения дисциплины на юнкеров могли быть наложены такие дисциплинарные взыскания, как замечание и выговор, наряд вне очереди на службу, неувольнсние и арест, смещение с должности и лишение званий фельдфебеля, старшего и младшего унтер-офицера, отчисление в войска на один или два года, полное исключение из училища и даже отдание под суд.Если юнкер за «нерадение к занятиям» отчислялся из училища на один-два года вольноопределяющимся в войска, то после этого срока (при положительной аттестации непосредственного армейского командира) он имел право еще раз на общих основаниях поступать в училище. Окончательно отчисленные из училища в военно-учебные заведения уже не принимались, но при наличии положительной характеристики им разрешалось при училище сдавать офицерский экзамен экстерном (исключенным из младшего класса — после трех лет службы в войсках, а отчисленным из старшего класса — после двух лет службы в строевых частях). Существовала еще и такая форма наказания, как перевод из одного юнкерского училища в другое или перевод в низший разряд.
Дело в том, что для юнкеров в училище существовало три разряда. При поступлении все они зачислялись во второй, или, как тогда говорили, средний разряд. Перевод же юнкера в более высокий разряд и наоборот производился приказом начальника училища после согласования с командиром роты и младшим офицером «по надлежащем удостоверении в нравственных свойствах и служебной исполнительности».
Согласно статье 15 «Инструкции о юнкерских училищах» «в первый (высший) разряд перечисляются только те юнкера, которые в течение значительного времени испытаны в сознательном понимании дисциплины и в постоянном усердии к добросовестному исполнению своих обязанностей и которые не только тверды в правилах нравственности, но, отличаясь основательным характером и благородным образом мыслей, приобрели полное доверие начальников и такое уважение товарищей, что могут иметь на последних благотворное влияние. Во втором (среднем) разряде оставляются юнкера, доказывающие своими поступками усвоение правил дисциплины, внимание к обязанностям службы и усердие к исполнению своих обязанностей. В этом разряде могут оставаться и те, которые впадают в проступки, если только проступки эти происходят не вследствие дурных наклонностей, а единственно от неустановившегося еще характера. В третий (низший) разряд низводятся те юнкера, которые, по легкомыслию и наклонности к дурному, с неуважением относятся к обязанностям службы и не показывают желания исправиться».Перевод из низшего разряда в высший считался одним из основных видов поощрения. Из юнкеров старшего класса, состоявших в первом разряде, назначались младшие и старшие унтер-офицеры и фельдфебели, которые имели определенные преимущества при распределении после окончания училища (не говоря уже о том, что у них были отличия в повседневной и парадно-выходной форме одежды).
Воспитательным целям служили и такие, казалось бы, незначительные меры, как неувольнение юнкера в город, пока он не научится отлично танцевать вальс, или еженедельные экскурсии по достопримечательностям города, по местам боев русской армии, а также посещение воинских частей, расквартированных в ближних окрестностях, знакомство с их историей и традициями.
В общем и целом юнкерские училища оправдывали связанные с ними надежды.

[Zimorodok]

Учебная и воспитательная работа в военных и юнкерских училищах России до 1917 года.
ВОЕННЫЕ УЧИЛИЩА.

Юнкера на параде.

Юнкера Алексеевского военного училища.

Более высокую ступень в системе военно-учебных заведений представляли собой военные училища: Павловское пехотное (в Петербурге), Александровское пехотное (в Москве), Николаевское кавалерийское. Николаевское инженерное, Михайловское и Константиновское артиллерийские в Петербурге.В эти училища имели право поступать только выпускники военных гимназий, а впоследствии — кадетских корпусов. Продолжительность обучения в пехотных и кавалерийском училищах составляла два года, а в инженерном и артиллерийских — три года.В строевом отношении военные училища представляли собой батальон (эскадрон) четырехротного (четырехсотенного) состава. Классные занятия начинались 1 сентября и продолжались до 15 мая, причем последние 20-30 дней отводились для проведения переводных и выпускных экзаменов. Для закрепления теоретического курса каждое лето юнкера выводились в лагеря.Учитывая однородность и в среднем одинаковый уровень подготовки поступавших юнкеров, прошедших 7-летний военно-гимназический или кадетский курс, руководство Главного управления военно-учебных заведений считало, что военные училища должны готовить офицеров «достаточно высшего, сравнительно с юнкерскими училищами, научного военного образования, при котором выпускаемые из военных училищ офицеры могли бы не только вполне удовлетворительно исполнять все потребности строевой службы в младших офицерских чинах, по и на самой службе быть способными продолжать свое научное военное образование, а желающие, кроме того, и поступать для дальнейшего высшего военного образования в военные академии».
Преподавательский состав военных училищ комплектовался на тех же принципах, что и в юнкерских, т.е. штатными и приватными, имевшими высшее военное или гражданское образование. К началу XX века во всех военно-учебных заведениях была установлена для преподавателей, как военнослужащих, так и гражданских, плата за один «годовой час» в размере 100 рублей (ранее платили по 75 рублей за «годовой час»), из этого расчета начислялись ежемесячные оклады. Кроме того, начальники училищ имели в своем распоряжении определенный поощрительный фонд, который также использовался для единовременных выплат командному и профессорско-преподавательскому составу.
В «Инструкции по учебной части в военных училищах» (СПб.,1883) оговаривалось, что в «юнкерах надлежит твёрдо закрепить все преподаваемые им знания, а основные научные познания, правильным пониманием которых достигается развитие сообразительности ученика, должны быть особенно прочно и сознательно усвоены, при этом взаимная зависимость и соотношение различных научных данных сделаются прочным достоянием понимания юнкеров, при котором получается уменье основательно применять данные науки к практическому разрешению встречающихся вопросов».При достижении поставленной цели в военных училищах признавалось необходимым применять такие формы преподавания, чтобы юнкерам это было интересно и понятно и чтобы весь учебный материал был усвоен классным отделением. Отказавшись от аудиторной формы преподавания, училища полностью переходили на классную, которая дополнялась системой репетиций (повторение пройденного материала). Классные отделения устанавливались в количестве 30-35 юнкеров. Все лекционные, практические занятия и репетиции в классном отделении по каждому учебному предмету возлагались по возможности иа одного преподавателя. Причем для репетиций классное отделение разделялось на две части, чтобы преподаватель имел возможность как можно больше спрашивать каждого юнкера по повторяемой теме.Темы для повторений, их объем начальник училища определял совместно с преподавателями. Четко определялось, что «при репетициях следует обязательно требовать от юнкеров, чтобы устные их ответы были строго определены по изложению, сжаты по форме выражения, без всякого излишнего многословия, располагались бы логически последовательно, сообразно сущности предмета изложения. Столь необходимая для офицера выработка точной, сжатой и определительной речи, достигаемая совокупными усилиями и настойчивостью преподающих при всех занятиях вообще, может быть особенно обеспечена при неуклонной в этом отношении требовательности на репетициях».При чтении лекций преподавателям рекомендовалось использовать различные средства наглядности: схемы, таблицы, чертежи модели. Чертежи юнкера должны были перечерчивать в свои тетради или в опорные конспекты, которые заранее готовились преподавателями литографическим способом, причем эти чертежи можно было делать только от руки, без линейки, так как; «подобное зачерчивание должно быть только средством для достижения цели: прочно впечатлять в памяти и сознании юнкера основательное понятие о данном предмете, а не делаться само по себе целью тонкого выполнения внешних достоинств чертежа».