Очень хорошая статья моего товарища
Добавлено: 23 окт 2019, 10:26
«Славным сынам благородной земли»...
«Ведите себя достойным образом,
чтобы поддерживать честь русского имени
среди народов стран, которые вам придется посетить»
Государь-император Николай II
Бывают такие предметы, которые поначалу кажутся обыденными и не привлекают к себе особого внимания. Таким стал и этот образок.
Несколько лет назад, собирая материалы для одной из книг, Автор получил со всех концов России, да и из других стран сотни фотографий нательных иконок Нового Времени. Некоторые позднее были опубликованы. А этот так и остался в архиве. Почему? Вероятно из-за того, что образков с Федоровской иконой Пресвятой Богородицы прислано было немало. И, посмотрев вскользь на еще один, Автор просто не обратил тогда внимания на его обратную сторону. А жаль...
Лишь по прошествии довольно долгого времени фотографии снова попались на глаза. Тогда и стало понятно, что этот редкий и интересный предмет – не просто нательная иконка – это памятник одной давней, полузабытой, а от того вероятно еще более страшной драмы...
Образок овальной формы. Серебро. Оглавие в виде округлого в сечении ушка припаяно к образку.
Лицевая сторона.
Поясное изображение Богоматери с нежно приникшим к ее щеке младенцем Иисусом на руках. На мафории Богородицы видны звезды, как символ ее «троякого девства» (до рождения, в рождении, после рождения).
В нижней части образка надпись: «ОБ. Б.М. Fеодоровскiя».
Нательные иконки этого типа уже неоднократно были описаны в литературе. Однако, для тех, кто не знаком с историей этого образа Пресвятой Богородицы и учитывая его огромное значение для Русской истории, мы остановимся на нем подробнее.
Федоровская икона по своей иконографии принадлежит к типу Богородичных икон Елеуса (Умиление) и очень близка к относящейся к тому же типу Владимирской иконе Божией Матери. Но отличается тем, что на Федоровской иконе левая ножка Младенца Иисуса обнажена.
Первоначально Федоровская икона находилась в часовне села Малый Китеж неподалеку от Городца Волжского. Уже в XII веке икона эта почиталась чудотворной. Однажды, местные жители попросили псковского князя Георгия Всеволодовича перенести икону в недавно отстроенный храм. Однако же никто не смог сдвинуть ее с места. Был отслужен молебен. Но и тогда икону не смогли унести. После этого Георгий Всеволодович понял, что Образу угодно оставаться именно в этом месте. И в 1164 году там был основан Горордецко-Федоровский монастырь.
В 1238 году ордами Батыя обитель была полностью уничтожена. Федоровская икона считалась навсегда утраченной. Однако вскоре, в 1239 году охотившийся младший брат святого благоверного князя Александра Невского князь Василий Костромской (Квашня), заблудившись в лесу, увидел на одном из деревьев икону Богородицы и захотел ее взять, однако та поднялась в воздух.
Пока князь отсутствовал в Костроме, некоторые жители видели как неведомый святой воин, схожий по своему обличию с изображением на иконах великомученика Феодора Стратилата, носил на руках над городом икону Пресвятой Девы. Вот как описывает это событие Повесть об обретении чудесного образа: «видеша народи честную ону икону, и начаша поведати, глаголюще, мы вчера видехом сию икону, несому сквозе град наш воином неким, подобен той воин видением святому великомученику Феодору Стратилату, и тако свидетельствоваху народи».
Вернувшийся в город князь Василий рассказал об иконе духовенству и жителям города. Затем все они двинулись к тому месту, где князь видел икону. Где и пали с молитвой на колени. По окончании молебна священники, взяв икону, перенесли ее в город и поместили в Костромском соборе Феодора Стратилата. После этого название Федоровская уже навсегда закрепилось за этой иконой.
Именно эта икона в дальнейшем на протяжении сотен лет почиталась как покровительница Царственного Дома. Так как именно этой иконой инокиня Марфа (Матрена) благословила своего сына Михаила Романова на царство.
В 1613 году посольство Земского Собора, посланное из Москвы в Кострому призвать на царство юного Михаила Федоровича Романова, взяв Владимирскую и Федоровскую иконы Пресвятой Богородицы, прибыли в Ипатьевский монастырь, где в то время находился будущий государь со своей матерью.
Михаил Романов никак не соглашался принять на себя столь тяжкое бремя – управление страной, истерзанной и разоренной многолетней Смутой. Инокиня Марфа, опасаясь за жизнь сына, так же не давала согласия на это. И тогда архиепископ Рязанский и Муромский Феодорит, держа в руках Владимирскую икону, произнес: «Для чего икона Пресвятой Богородицы и московских чудотворцев шествовали с нами в отдаленный путь? Если нас не слушаетесь, то ради Богоматери и великих святителей склонитесь на милость и не прогневляйте Бога».
После таких слов инокиня Марфа упала на колени перед висевшей в монастыре иконой «Федоровской» Богоматери и сказала: «Да будет воля Твоя, Владычица! В Твои руки предаю сына моего: наставь его на путь истины, на благо Себе и Отечеству!». Затем она подвела сына к Федоровскому образу Пресвятой Богородицы и со ловами: «Тебе, Владычице, поручаю сына моего! Да будет Твоя святая воля над ним», благословила сына принять царский венец.
Когда царь Михаил Федорович уезжал из Костромы в Москву, то взял с собой список с иконы и поставил ее в придворной церкви Рождества Богородицы "на Сенях".
Помимо того, что чудотворная Федоровская икона почиталась покровительницей Дома Романовых, православные также молились ей о помощи в родах и воспитании детей и ниспослании семейного благополучия.
Чудотворный образ Богоматери Федоровской сохранился до наших дней. Сейчас икона находится в костромском Богоявленском монастыре.
Неудивительно, что столь почитаемую на Руси икону нередко помещали на нательных образках. Причем, сюжеты на оборотной стороне таких иконок могли быть самыми разными. Наиболее часто встречаются образки Пресвятой Богородицы Федоровской, изготовленные к трехсотлетию Дома Романовых, на обороте которых стоит дата «1613 – 1913 г.». Кроме того, бывают образки с различными святыми.
В данном случае образок имел ранее не встречавшуюся оборотную сторону. На ней имелись два клейма – клеймо в форме «лопатки» с изображением женской головы в кокошнике и пробой «84», использовавшееся в 1908-1917 гг. Второе – клеймо мастера с буквами «ВНЧ». Это клеймо принадлежит Красносельскому серебряных дел мастеру Василию Николаеву Чулкову.
В верхней части оборотной стороны образка располагалась надпись «Кострома», в нижней «Мессина». А между надписями стояла дата «1908 г.».
Теперь эта дата, как и название итальянского города Мессина, вероятно, мало что скажет жителям России. А тогда о чудовищном событии, унесшем жизни десятков тысяч Мессинцев, как и о невиданном доселе подвиге русских военных моряков знали в самых отдаленных уголках земли...
Впрочем, и сейчас по прошествии более чем ста лет с тех чудовищных дней, самоотверженность и бескорыстная помощь русских моряков на Сицилии (в отличие от самой России) не забыта. И по сей день в Мессине можно увидеть таблички - «Улица русских моряков», «Улица российских моряков-героев 1908 года», «Улица русских моряков Балтийской эскадры». А в 1978 году на здании Мессинского муниципалитета была установлена памятная доска с надписью: «В память щедрой помощи, оказанной экипажами русских военных кораблей… жителям Мессины, пострадавшим от землетрясения 28 декабря 1908 года».
Впрочем, я забегаю вперед...
28 декабря (15-го по старому стилю) совершавший учебно-тренировочное плавание по Средиземному морю отряд кораблей Балтийского флота в составе линкоров «Цесаревич» и «Слава», крейсеров «Адмирал Макаров» и «Богатырь» под командованием контр-адмирала В.И. Литвинова встал на якорь в Сицилийском порту Аугуста. Экипажи, до того несколько дней занятые минно-артиллерийскими тренировками, отдыхали, когда ранним утром раздался оглушающий грохот. Корабли задрожали. Затем по ним ударила огромная волна. В отряде сыграли тревогу. Но убедившись, что отряду ничего не угрожает, вскоре объявили отбой тревоги.
Тогда еще никто не знал, что примерно в 5 часов 20 минут на дне Мессинского пролива произошло одно из самых сильнейших землетрясений в истории человечества. Сила его толчков достигала по разным оценкам от 7,5 до 10 баллов! В результате были полностью стерты с лица земли города Мессина, Реджо-Калабрия и Палми. Пострадало около двадцати населенных пунктов. Землетрясение вызвало смещение некоторых участков морского дна, из-за чего на Мессину с небольшими интервалами обрушились три волны цунами, довершившие разрушения.
Первый толчок жители Мессины ощутили в 5 ч. 25 мин. Затем последовал второй – более сильный. Буквально за несколько минут огромный древний город был разрушен до основания. Рухнули главные городские соборы. От одного из них сохранилось лишь мозаичное изображение Христа на куполе апсиды в восточной части храма. Были уничтожены, похоронив под обломками тысячи человек, фешенебельные отели «Виктория», «Метрополь», «Тринакриа» и «Франция».
Превратились в руины целые улицы. Под развалинами казарм Сантелия погибли, так и не успев проснуться, солдаты, расквартированных в Мессине армейских частей. В собственных домах настигла смерть начальника полиции и большинство городских чиновников.
Намного позже станет известно, что в результате землетрясения погибло около 80 000 жителей Мессины из 147 тысяч!
Но это было только начало невероятного ужаса. Те, кто уцелел – будут медленно умирать под завалами. В одном из районов города произойдет разрыв газопровода, и множество жителей сгорит заживо. В другом конце Мессины вода из разрушенных городских водохранилищ затопит кварталы, похоронив выживших.
В первый день после катастрофы никакой помощи пострадавшим практически никто не оказывал. В городе царил хаос. Раненые умирали из-за отсутствия помощи. Люди, выбежавшие из рушившихся домов, практически раздетыми, погибали от холода. Продовольствия не было. Люди пытались добыть хоть что-нибудь съедобное из развалин магазинов и городских складов. За кусок хлеба убивали...
К вечеру 28 декабря на флагманский линкор «Цесаревич» прибыл капитан порта Катании и вице-консул Российской империи А. Макеев. Они и сообщили контр-адмиралу В. Литвинову о чудовищной катастрофе и передали просьбу префекта о помощи.
Литвинов немедленно телеграфировал в Петербург и отдал команду готовиться к отплытию. В ночь на 29-е декабря отряд из трех кораблей (крейсер «Богатырь» в первые дни был оставлен в порту Аугусты для связи) снялся с якоря.
Задолго до прибытия моряки увидели на воде массу разбитых и перевернутых судов и лодок, обломки домов и множество трупов, смытых огромными волнами в море. Зарево горящей Мессины было видно за несколько миль.
В 8 ч. 30 мин. утра 29-го декабря 1908 года паровые катера и баркасы с кораблей русского отряда двинулись к городу. Увиденное превосходило самые мрачные предположения. У воды, среди трупов и обломков разбитых рыбацких судов, сидели и лежали тысячи полураздетых обезумевших мессинцев. А дальше, сколько хватало глаз, простирались развалины, над которыми стояли стоны и крики умиравших под пожираемыми огнем завалами...
В первом спасательном отряде на берег высадилось 113 офицеров, 164 гардемарина, 42 кондуктора и 2599 нижних чинов с шанцевым инструментом, продовольствием и медикаментами.
Они были разделены на несколько отрядов, и каждому выделили определенный участок разрушенных улиц. Главной задачей было, ориентируясь по доносящимся из-под развалин стонам, откапывать еще живых людей. В первый день из-под завалов было спасено около 100 человек.
Вот что рассказывал впоследствии матрос линкора «Слава» И.В. Филиппов: «Зрелище, которое открылось нам, было ужасно. Вместо города остались одни развалины, во многих местах полыхали пожары. На берегу толпились тысячи обезумевших и израненных людей, среди которых было много женщин и детей. Из-под развалин доносились стоны и крики. Мы немедленно приступили к откапыванию засыпанных людей. Доставляли пострадавших на корабли, где в лазаретах были развернуты операционные. Наш линкор, взяв на борт 550 раненых женщин и детей, доставил их в Неаполь. В порту «Слава» была встречена восторженными рукоплесканиями. Всюду раздавались возгласы: «Да здравствуют русские моряки! Да здравствует Россия!».
Внучка матроса линкора «Цесаревич» Н.Д. Шипунова передавала слова деда: «Там все дворцы мраморные, плиты тяжелые. Итальянского языка не знал никто. Стучали по плитам — если голос или стук ответный слышали, начинали раскапывать. Страшно было. На всю жизнь запомнил, как человека чуть инвалидом не сделал: замахнулся ломом, и вдруг из щели рука высунулась. Жутко было и оттого, что откопаешь кого-то, он стоит с тобой рядом, улыбается, благодарит, обнимает, целует — и тут же падает и умирает. Очень много людей так погибло! Моряков очень оскорбляло поведение богатых сеньоров: подаст кто-нибудь голос из-под завалин, а итальянец рукой машет — нет-нет, мол, не надо его раскапывать, это прислуга, идемте дальше. Конечно, моряки не могли пройти мимо».
Вскоре контр-адмирал В. Литвинов отправил Морскому министру России телеграмму следующего содержания: «Мессина многие города на побережье Сицилии и Калабрийском берегу совершенно разрушены население в панике засыпанных и раненых насчитывают тысячами точка команды заняты откапыванием людей оказываем помощь пострадавшим точка сегодня посылаю крейсер Адмирал Макаров для отвоза Неаполь четырехсот раненных. Подписал Литвинов».
На берегу были развернуты пункты обогрева и питания – и главное – госпиталь и несколько импровизированных перевязочных пунктов для оказания первой помощи!
Руководил госпиталем флагманский врач отряда действительный тайный советник Александр Александрович Бунге. Кроме него в госпитале работали младший судовой врач линейного корабля «Цесаревич» коллежский асессор Адам Александрович Шишло, старший судовой врач линейного корабля «Слава» коллежский асессор Евгений Вячеславович Емельянов, младший судовой врач крейсера «Адмирал Макаров» надворный советник доктор медицины Владимир Казимирович Лубо, старший судовой врач крейсера «Богатыр» коллежский советник Флориан Францевич Гласко, старший судовой врач линейного корабля «Цесаревич» коллежский советник Николай Новиков, младший судовой врач линейного корабля «Слава» коллежский асессор Евгений Каллина, младший судовой врач крейсера «Богатырь» коллежский асессор Петр Бачинский, старший судовой врач крейсера «Адмирал Макаров» коллежский советник Юрий Каружась. Оперировали прямо на улице на обыкновенных столах. Прооперированных немедленно доставляли катерами на корабли для дальнейшей отправки в береговые больницы.
На следующий день (30-го декабря) в Мессинскую гавань вошли канонерские лодки «Кореец» (командир капитан 2 ранга Ф.В. Римский-Корсаков) и «Гиляк» (командир капитан 2 ранга П.И. Патон). Из состава экипажей канонерок на берег сразу же был отправлен спасательный отряд - 20 офицеров, 4 кондуктора и 260 нижних чинов. А судовые врачи «Корейца» коллежский асессор Николай Востросаблин и «Гиляка» коллежский советник Владимир Госс приступили к работе в береговом госпитале.
Спасательные команды должны были работать по шесть часов. А потом, после небольшой передышки еще и нести корабельную службу, от которой моряков, разумеется, никто не освобождал. Однако, когда приходила смена, матросы отказывались уходить на отдых. Вот что писал один из корреспондентов работавших в начале января в Мессине: «Ваше скородь, дозвольте остаться, – обращается кучка матросов к старшему офицеру. Лица усталые, но какие-то торжественные. На подбор великаны, все в грязи и в пыли, с лопатами и кирками на плечах, – просительно смотрят они в лицо офицеру.
– Вы же не ели с шести часов утра. А в двенадцать вам на вахту стать.
– Встанем. Тут ведь души христианские погибают…
Аргумент оказывается неотразимым, и довольные матросы идут назад в город, спасать “христианские души”».
Спасательные работы велись в тяжелейших условиях. Остовы зданий того и гляди готовы были рухнуть. В городе продолжались толчки, пусть и меньшей силы, каждый из которых увеличивал разрушения. Смерть грозила морякам на каждом шагу. На глазах местных жителей погиб один из русских моряков, пытавшийся вынести раненую девушку – их погребла стена рухнувшего дома. Так 30 декабря только из команды линкора «Цесаревич» при проведении спасательных работ погибли минеры Василий Салангин и Иван Врублевский.
К русским морякам постепенно присоединялись моряки английских французских и итальянских кораблей. Однако, по свидетельству одного из иностранных журналистов – только русские осмеливались проникать в самую гущу развалин, каждую секунду рискуя своей жизнью.
Вот что сообщал командир линейного корабля «Цесаревич» капитан I-го ранга Любимов в представлении на имя командира отряда контр-адмирала В. Литвинова: «Старший механик вверенного мне корабля штабс-капитан Федоров при откапывании человека, засыпанного развалинами дома в Мессине, подвергал свою жизнь весьма серьезной опасности, самоотверженно пролезши в прорытую пещеру, и будучи засыпан обвалом, он спасся случайно только тем, что соседняя стена обвалилась в другую сторону. При обвале стены в сторону разрушенного дома, пещера в которой находился штабс-капитан Федоров не выдержала бы, и он был бы раздавлен. За такой самоотверженный и человеколюбивый поступок прошу ходатайства Вашего Превосходительства о награждении его медалью за спасение погибающих. Рейд г. Виго 11 февраля 1909 г.».
Вот как описывал работу русских моряков журналист из газеты “Franкfurter Zeitung”: «С двумя русскими коллегами я приехал в несчастный город на четвертый день после катастрофы. После того как мы впервые ступили в пустыню развалин, мы наткнулись на кучку русских матросов. Они старательно работали на крыше одного из обрушившихся домов и уже прорыли одну яму глубиной примерно 2 м. Камни один за другим шли по рукам, балки передавались, щебень собирался в коробки и сетки. Мы подошли ближе и в свете лампы смогли разглядеть глубоко внизу двигавшуюся фигуру человека, до плеч засыпанного щебнем. Это был старик, лежавший в своей кровати, но, по-видимому, оставшийся целым. Понадобилось 5 часов работы, чтобы добраться до стонущего. Теперь следовало поторопиться с оказанием помощи, т.к. при вытаскивании балок, которые лежали над грудью бедняги, шурф неизбежно должен был обвалиться. Оба русских офицера порывались вытащить человека силой, один присутствовавший итальянский доктор противился таким действиям. Наконец решимость первых взяла верх. Хватив два стакана водки, подвели старику под руки пояс, дернули раз-другой, и выдернули старика, который 4 дня лежал как в гробу, на свет божий. Его тело удивительным образом имело разве что легкие царапины».
Широко стал известен и подвиг боцмана Игольникова. От одного из многоэтажных домов сохранился лишь кусок стены, на третьем этаже которой на карнизе окна почти сутки каким-то невероятным чудом держалась женщина с грудным ребенком на руках. Никто, даже ее муж, не рисковал оказать помощь. Тогда боцман Игольников, забравшись на остов дома, спустился вместе с женщиной и ее ребенком. Через несколько минут после их спасения дом рухнул от порыва обыкновенного ветра. Муж спасенной, оказавшийся одним из мессинских миллионеров, снял перстень с бриллиантом и силой (боцман категорически отказывался от подарка) одел спасителю на палец. После чего поцеловал Игольникову руку.
Но, увы, не только завалы и обрушения угрожали спасателям. С первых часов после землетрясения Мессина оказалась во власти бандитов и мародеров. Только из тюрьмы Капуччини во время катастрофы сбежали 750 опасных преступников. Они завладели оружием охраны, а также возможно и разграбили оружейные склады при казармах Сантелия. В городе начались массовые грабежи и убийства. У выживших отнимали последнее. Людям отрубали пальцы, чтобы снять кольца и перстни, вырывали серьги из ушей. Отбирали одежду и пищу.
Мародеры начали совершать нападения и на спасательные партии. В результате чего морякам пришлось выделить часть людей для организации вооруженных патрулей. Вот один из случаев, описанный итальянским журналистом – при проведении спасательных работ русские моряки нашли сейф, в котором (как выяснилось позднее) находилось двадцать миллионов лир. Когда матросы начали выносить сейф, чтобы передать его властям, на них напала вооруженная банда, в три раза превосходившая по численности наших моряков. В результате перестрелки банда была разогнана, но среди русских моряков шесть человек были ранены...
Спасательные отряды с кораблей балтийского флота работали в Мессине вплоть до 3-го января, когда итальянские власти смогли, наконец, создать в зоне бедствия достаточную армейскую группировку.
По официальным данным русские моряки спасли 2400 человек. Но разумеется это данные неполные. Скорее всего, здесь учтены лишь те, кого эвакуировали наши корабли. Ведь откапывая выживших, никто не считал, сколько человек он спас...
Благодарность, как рядовых жителей разрушенного города, так и Итальянских властей была безмерной. Вот лишь некоторые свидетельства...
Из телеграммы итальянских врачей Морскому министру Империи: «…Мы не в силах описать Вашему превосходительству более чем братские заботы, которыми нас окружили… Русские моряки начертали свои имена золотыми буквами для вечной благодарности всей Италии… Да здравствует Россия!!!».
Из телеграммы контр-адмирала В. Литвинова Морскому министру от 31 декабря, посланной из Неаполя: «…Сегодня прибывшие в Мессину Король и Королева Италии посетили корабли «Цесаревич» и «Славу» и благодарили за помощь населению».
А вот такой приказ начальника соединенных отрядов Балтийского моря. Свиты Его Величества контр-адмирала фон Эссена (приказ № 333 от 23 июля 1909 г.) был зачитан на кораблях и судах флота: «Много поработали русские моряки при оказании помощи населению г. Мессины, разрушенного ужасным землетрясением. Весь мир говорил об их бесстрашии и самоотверженности; наряду с геройскими поступками были менее заметные, но столь же заслуживающие хвалы подвиги человеколюбия, трогавшие иностранцев и показавшие им всю доброту русского сердца. Один из таких случаев стал известен по письму Инспектора Государственных железных дорог господина Антонина Сибилла из Палермо от 2 июня сего года, адресованного русскому консулу, следующего содержания: «Спасенные от гибели в ужасной катастрофе 28 декабря, уничтожившей Мессину, я и моя жена, тяжело раненные и лишенные возможности двигаться, сделались бы, быть может, жертвами пожара, вспыхнувшего близ того места, куда мы были снесены и покинуты, или скончались бы от истощения сил, если бы не явилась к нам с броненосца «Слава» команда в шесть матросов под начальством унтер-офицера, говорившего по-французски. Команда эта, уведомленная о нас одним из друзей моих, 30 числа вечером отнесла нас на импровизированных носилках на упомянутое судно, которое в тот же вечер отплыло в Неаполь. Между русскими матросами, спасшими нас таким образом во второй раз, был один, который оказывал мне особое внимание и относился ко мне с почтением и преданностью; а когда мы уже приближались к Неаполю, удостоверившись, что нас сдадут в госпиталь и уверенный в том, что я без денег, так как был совершенно наг, и, полагая, что мне деньги понадобятся, он взял три серебряные итальянские монеты (в одну марку каждая) и греческую монету в пять сантимов, что составляло, может быть все его достояние, — завернул в маленький платок свой и, наперекор отказу моему, настоял, чтобы я принял их. В продолжение пути, он проявил по отношению ко мне такое внимание и такую заботливость и деликатность, какую нельзя было предположить в матросе; а когда мы прибыли в Неаполь, он пожелал непременно сам высадить меня на берег. Все эти поступки его столь заботливые и задушевные, так сильно запечатлелись во мне, что я тогда же решил заявить себя в свое время быть обязанным и благодарным. Выполняю я это теперь. Во время нашего путешествия один из унтер-офицеров записал мне фамилию моего сострадательного матроса (неграмотного и не говорившего по-французски) на клочке бумаги, который при сем прилагаю с золотою монетою в 20 лир и платок (в котором были завернуты его деньги) для вручения ему. Возвращаю платок, полагая, что он должен быть ему дорог. Прошу Вас милостивый государь, убедить матроса принять эту маленькую монету и, помимо этого, — если действие его по отношению ко мне сочтутся настолько сердобольными и великодушными, что заслуживают быть выставленными в пример и оповещенными на перекличке, — то прошу дать еще эту аттестацию, эту нравственную награду доброму и сострадательному молодому человеку. Я был бы очень порадован известием, что пожелание мое осуществилось. С чувством совершенного уважения и глубокой благодарности, имею честь быть преданным Антонин Сибилла». Исполняя с удовольствием просьбу г. Сибилла, приказ этот предлагаю прочесть на всех судах при собрании команды. Командиру линейного корабля «Слава» выдать матросу Юстину Ничипоруку приложенный платок с 20 франками, которые он должен сохранить на память об тех днях, когда ему удалось участвовать в великом деле спасения жизни своих ближних».
Король Италии Виктор Эммануил III направил императору Николаю II благодарственную телеграмму: «В моей глубокой скорби спешу самым сердечным образом благодарить Тебя и Государыню за Ваше искреннее участие в горе, столь тяжело постигшем Италию. Несчастные потерпевшие никогда не забудут деятельную и великодушную помощь, оказанную Твоими славными моряками».
В 1910 году правительство Италии, не забыв неоценимой помощи русских моряков, наградило контр-адмирала Литвинова Большим Крестом «Итальянской Короны» и золотой медалью. Командиры кораблей и судовые врачи получили «Командорские кресты» и серебряные медали. А все члены экипажей балтийского отряда – серебряные Памятные медали.
Кроме того, Итальянский Комитет помощи пострадавшим при землетрясении собрал средства на изготовление Золотой медали, которой решено было наградить Военно-морской флот Российской Империи. В марте 1910 года ее вручили (для доставки в Россию) экипажу крейсера «Аврора», пребывшего в Мессинскую гавань. Вместе с медалью морякам передали и благодарственный адрес, начинавшийся словами: «Вам, славным сынам благородной земли, героизм которых войдет в историю, первым поспешившим на помощь тем, кому грозила верная смерть от ярости стихии…».
В самой Мессине тогда же была открыта скульптурная композиция Пьетро Куфереле, изображающая русских моряков, спасающих жителей города.
Такова предыстория появления описанного выше образка...
Вообще нательные иконки, на одной из сторон которых имеются надписи или изображения, не связанные с православной традицией, встречаются не слишком часто. И всегда посвящены какому-либо знаменательному событию. Как, например, упомянутый ранее образок, изготовленный к 300-летию Дома Романовых. К таким иконкам можно отнести и выдававшиеся выпускникам учебных (обыкновенно – военно-учебных) заведений. Их получали при окончании кадетских корпусов, военных училищ. А во время Великой войны и выпускники школ прапорщиков. Но всегда иконографическое изображение на таких образках имело прямую связь с событием (Федоровская икона и Дом Романовых) или с учебным заведением. Так, к примеру, на нательном образке «Благословение церкви 2-го ОКК» (2-го Оренбургского кадетского корпуса) изображены святые бессребреники Косма и Дамиан Асийские. А корпусной церковью, построенной в 1874 году на углу улиц Николаевской (Советской) и Набережной (Урала), как раз и был храм святых Космы и Дамиана. Понятно, почему лики именно этих святых носили выпускники корпуса.
Если обратиться к рассматриваемому нами образку – надо сказать, что связь Федоровской иконы пресвятой Богородицы и города Кострома понятна. А вот как они связаны с Мессинской трагедией?
Праздник иконы Федоровской Богоматери, установленный в память благословения инокиней Марфой сына на царство, отмечается 27-го марта (по н.н.). Праздник в честь обретения иконы приходится на 29-е августа. Т.е. – эти даты никак не связаны с декабрьским землетрясением. Место базирование кораблей и их названия не имеют ничего общего с городом Кострома. Так как же они могли быть связаны?
Возможно причина в благотворительности?
Мессинская драма стала трагедией не только для итальянского народа. Не только в Италии были созданы комитеты помощи пострадавшим. Не отставала от нее и Российская Империя, тем более, что именно ее граждане стали первыми спасителями Мессины. Всего за две недели после землетрясения жители России собрали для помощи пострадавшим 750 тысяч лир. Известно, что в столице Империи был создан комитет помощи под названием «Санкт-Петербург – Мессина», куда, кстати, Император Николай II из личных средств передал 50 000 франков. Подобные комитеты были организованы и в других городах. Сложно сомневаться, что такой богатый торговый город как Кострома остался в стороне от Мессинской трагедии.
Возможно, именно городской комитет помощи, названный вероятно по примеру столицы «Кострома-Мессина», и заказал такие образки у знаменитых на всю страну Красносельских мастеров.
Эти иконки могли раздавать жертвователям или же продавать. А вырученные деньги направлять в фонд помощи пострадавшим.
Вероятно, изготовлено их было не слишком много. Т.к. Автору до сих пор не удалось узнать еще хотя бы об одном подобном образке.
И опубликованная в данной статье иконка является пока единственным известным свидетельством, пусть и забытой теперь, но бескорыстной помощи костромичей жителям далекой Сицилийской Мессины...
Валерий Квятковский
«Ведите себя достойным образом,
чтобы поддерживать честь русского имени
среди народов стран, которые вам придется посетить»
Государь-император Николай II
Бывают такие предметы, которые поначалу кажутся обыденными и не привлекают к себе особого внимания. Таким стал и этот образок.
Несколько лет назад, собирая материалы для одной из книг, Автор получил со всех концов России, да и из других стран сотни фотографий нательных иконок Нового Времени. Некоторые позднее были опубликованы. А этот так и остался в архиве. Почему? Вероятно из-за того, что образков с Федоровской иконой Пресвятой Богородицы прислано было немало. И, посмотрев вскользь на еще один, Автор просто не обратил тогда внимания на его обратную сторону. А жаль...
Лишь по прошествии довольно долгого времени фотографии снова попались на глаза. Тогда и стало понятно, что этот редкий и интересный предмет – не просто нательная иконка – это памятник одной давней, полузабытой, а от того вероятно еще более страшной драмы...
Образок овальной формы. Серебро. Оглавие в виде округлого в сечении ушка припаяно к образку.
Лицевая сторона.
Поясное изображение Богоматери с нежно приникшим к ее щеке младенцем Иисусом на руках. На мафории Богородицы видны звезды, как символ ее «троякого девства» (до рождения, в рождении, после рождения).
В нижней части образка надпись: «ОБ. Б.М. Fеодоровскiя».
Нательные иконки этого типа уже неоднократно были описаны в литературе. Однако, для тех, кто не знаком с историей этого образа Пресвятой Богородицы и учитывая его огромное значение для Русской истории, мы остановимся на нем подробнее.
Федоровская икона по своей иконографии принадлежит к типу Богородичных икон Елеуса (Умиление) и очень близка к относящейся к тому же типу Владимирской иконе Божией Матери. Но отличается тем, что на Федоровской иконе левая ножка Младенца Иисуса обнажена.
Первоначально Федоровская икона находилась в часовне села Малый Китеж неподалеку от Городца Волжского. Уже в XII веке икона эта почиталась чудотворной. Однажды, местные жители попросили псковского князя Георгия Всеволодовича перенести икону в недавно отстроенный храм. Однако же никто не смог сдвинуть ее с места. Был отслужен молебен. Но и тогда икону не смогли унести. После этого Георгий Всеволодович понял, что Образу угодно оставаться именно в этом месте. И в 1164 году там был основан Горордецко-Федоровский монастырь.
В 1238 году ордами Батыя обитель была полностью уничтожена. Федоровская икона считалась навсегда утраченной. Однако вскоре, в 1239 году охотившийся младший брат святого благоверного князя Александра Невского князь Василий Костромской (Квашня), заблудившись в лесу, увидел на одном из деревьев икону Богородицы и захотел ее взять, однако та поднялась в воздух.
Пока князь отсутствовал в Костроме, некоторые жители видели как неведомый святой воин, схожий по своему обличию с изображением на иконах великомученика Феодора Стратилата, носил на руках над городом икону Пресвятой Девы. Вот как описывает это событие Повесть об обретении чудесного образа: «видеша народи честную ону икону, и начаша поведати, глаголюще, мы вчера видехом сию икону, несому сквозе град наш воином неким, подобен той воин видением святому великомученику Феодору Стратилату, и тако свидетельствоваху народи».
Вернувшийся в город князь Василий рассказал об иконе духовенству и жителям города. Затем все они двинулись к тому месту, где князь видел икону. Где и пали с молитвой на колени. По окончании молебна священники, взяв икону, перенесли ее в город и поместили в Костромском соборе Феодора Стратилата. После этого название Федоровская уже навсегда закрепилось за этой иконой.
Именно эта икона в дальнейшем на протяжении сотен лет почиталась как покровительница Царственного Дома. Так как именно этой иконой инокиня Марфа (Матрена) благословила своего сына Михаила Романова на царство.
В 1613 году посольство Земского Собора, посланное из Москвы в Кострому призвать на царство юного Михаила Федоровича Романова, взяв Владимирскую и Федоровскую иконы Пресвятой Богородицы, прибыли в Ипатьевский монастырь, где в то время находился будущий государь со своей матерью.
Михаил Романов никак не соглашался принять на себя столь тяжкое бремя – управление страной, истерзанной и разоренной многолетней Смутой. Инокиня Марфа, опасаясь за жизнь сына, так же не давала согласия на это. И тогда архиепископ Рязанский и Муромский Феодорит, держа в руках Владимирскую икону, произнес: «Для чего икона Пресвятой Богородицы и московских чудотворцев шествовали с нами в отдаленный путь? Если нас не слушаетесь, то ради Богоматери и великих святителей склонитесь на милость и не прогневляйте Бога».
После таких слов инокиня Марфа упала на колени перед висевшей в монастыре иконой «Федоровской» Богоматери и сказала: «Да будет воля Твоя, Владычица! В Твои руки предаю сына моего: наставь его на путь истины, на благо Себе и Отечеству!». Затем она подвела сына к Федоровскому образу Пресвятой Богородицы и со ловами: «Тебе, Владычице, поручаю сына моего! Да будет Твоя святая воля над ним», благословила сына принять царский венец.
Когда царь Михаил Федорович уезжал из Костромы в Москву, то взял с собой список с иконы и поставил ее в придворной церкви Рождества Богородицы "на Сенях".
Помимо того, что чудотворная Федоровская икона почиталась покровительницей Дома Романовых, православные также молились ей о помощи в родах и воспитании детей и ниспослании семейного благополучия.
Чудотворный образ Богоматери Федоровской сохранился до наших дней. Сейчас икона находится в костромском Богоявленском монастыре.
Неудивительно, что столь почитаемую на Руси икону нередко помещали на нательных образках. Причем, сюжеты на оборотной стороне таких иконок могли быть самыми разными. Наиболее часто встречаются образки Пресвятой Богородицы Федоровской, изготовленные к трехсотлетию Дома Романовых, на обороте которых стоит дата «1613 – 1913 г.». Кроме того, бывают образки с различными святыми.
В данном случае образок имел ранее не встречавшуюся оборотную сторону. На ней имелись два клейма – клеймо в форме «лопатки» с изображением женской головы в кокошнике и пробой «84», использовавшееся в 1908-1917 гг. Второе – клеймо мастера с буквами «ВНЧ». Это клеймо принадлежит Красносельскому серебряных дел мастеру Василию Николаеву Чулкову.
В верхней части оборотной стороны образка располагалась надпись «Кострома», в нижней «Мессина». А между надписями стояла дата «1908 г.».
Теперь эта дата, как и название итальянского города Мессина, вероятно, мало что скажет жителям России. А тогда о чудовищном событии, унесшем жизни десятков тысяч Мессинцев, как и о невиданном доселе подвиге русских военных моряков знали в самых отдаленных уголках земли...
Впрочем, и сейчас по прошествии более чем ста лет с тех чудовищных дней, самоотверженность и бескорыстная помощь русских моряков на Сицилии (в отличие от самой России) не забыта. И по сей день в Мессине можно увидеть таблички - «Улица русских моряков», «Улица российских моряков-героев 1908 года», «Улица русских моряков Балтийской эскадры». А в 1978 году на здании Мессинского муниципалитета была установлена памятная доска с надписью: «В память щедрой помощи, оказанной экипажами русских военных кораблей… жителям Мессины, пострадавшим от землетрясения 28 декабря 1908 года».
Впрочем, я забегаю вперед...
28 декабря (15-го по старому стилю) совершавший учебно-тренировочное плавание по Средиземному морю отряд кораблей Балтийского флота в составе линкоров «Цесаревич» и «Слава», крейсеров «Адмирал Макаров» и «Богатырь» под командованием контр-адмирала В.И. Литвинова встал на якорь в Сицилийском порту Аугуста. Экипажи, до того несколько дней занятые минно-артиллерийскими тренировками, отдыхали, когда ранним утром раздался оглушающий грохот. Корабли задрожали. Затем по ним ударила огромная волна. В отряде сыграли тревогу. Но убедившись, что отряду ничего не угрожает, вскоре объявили отбой тревоги.
Тогда еще никто не знал, что примерно в 5 часов 20 минут на дне Мессинского пролива произошло одно из самых сильнейших землетрясений в истории человечества. Сила его толчков достигала по разным оценкам от 7,5 до 10 баллов! В результате были полностью стерты с лица земли города Мессина, Реджо-Калабрия и Палми. Пострадало около двадцати населенных пунктов. Землетрясение вызвало смещение некоторых участков морского дна, из-за чего на Мессину с небольшими интервалами обрушились три волны цунами, довершившие разрушения.
Первый толчок жители Мессины ощутили в 5 ч. 25 мин. Затем последовал второй – более сильный. Буквально за несколько минут огромный древний город был разрушен до основания. Рухнули главные городские соборы. От одного из них сохранилось лишь мозаичное изображение Христа на куполе апсиды в восточной части храма. Были уничтожены, похоронив под обломками тысячи человек, фешенебельные отели «Виктория», «Метрополь», «Тринакриа» и «Франция».
Превратились в руины целые улицы. Под развалинами казарм Сантелия погибли, так и не успев проснуться, солдаты, расквартированных в Мессине армейских частей. В собственных домах настигла смерть начальника полиции и большинство городских чиновников.
Намного позже станет известно, что в результате землетрясения погибло около 80 000 жителей Мессины из 147 тысяч!
Но это было только начало невероятного ужаса. Те, кто уцелел – будут медленно умирать под завалами. В одном из районов города произойдет разрыв газопровода, и множество жителей сгорит заживо. В другом конце Мессины вода из разрушенных городских водохранилищ затопит кварталы, похоронив выживших.
В первый день после катастрофы никакой помощи пострадавшим практически никто не оказывал. В городе царил хаос. Раненые умирали из-за отсутствия помощи. Люди, выбежавшие из рушившихся домов, практически раздетыми, погибали от холода. Продовольствия не было. Люди пытались добыть хоть что-нибудь съедобное из развалин магазинов и городских складов. За кусок хлеба убивали...
К вечеру 28 декабря на флагманский линкор «Цесаревич» прибыл капитан порта Катании и вице-консул Российской империи А. Макеев. Они и сообщили контр-адмиралу В. Литвинову о чудовищной катастрофе и передали просьбу префекта о помощи.
Литвинов немедленно телеграфировал в Петербург и отдал команду готовиться к отплытию. В ночь на 29-е декабря отряд из трех кораблей (крейсер «Богатырь» в первые дни был оставлен в порту Аугусты для связи) снялся с якоря.
Задолго до прибытия моряки увидели на воде массу разбитых и перевернутых судов и лодок, обломки домов и множество трупов, смытых огромными волнами в море. Зарево горящей Мессины было видно за несколько миль.
В 8 ч. 30 мин. утра 29-го декабря 1908 года паровые катера и баркасы с кораблей русского отряда двинулись к городу. Увиденное превосходило самые мрачные предположения. У воды, среди трупов и обломков разбитых рыбацких судов, сидели и лежали тысячи полураздетых обезумевших мессинцев. А дальше, сколько хватало глаз, простирались развалины, над которыми стояли стоны и крики умиравших под пожираемыми огнем завалами...
В первом спасательном отряде на берег высадилось 113 офицеров, 164 гардемарина, 42 кондуктора и 2599 нижних чинов с шанцевым инструментом, продовольствием и медикаментами.
Они были разделены на несколько отрядов, и каждому выделили определенный участок разрушенных улиц. Главной задачей было, ориентируясь по доносящимся из-под развалин стонам, откапывать еще живых людей. В первый день из-под завалов было спасено около 100 человек.
Вот что рассказывал впоследствии матрос линкора «Слава» И.В. Филиппов: «Зрелище, которое открылось нам, было ужасно. Вместо города остались одни развалины, во многих местах полыхали пожары. На берегу толпились тысячи обезумевших и израненных людей, среди которых было много женщин и детей. Из-под развалин доносились стоны и крики. Мы немедленно приступили к откапыванию засыпанных людей. Доставляли пострадавших на корабли, где в лазаретах были развернуты операционные. Наш линкор, взяв на борт 550 раненых женщин и детей, доставил их в Неаполь. В порту «Слава» была встречена восторженными рукоплесканиями. Всюду раздавались возгласы: «Да здравствуют русские моряки! Да здравствует Россия!».
Внучка матроса линкора «Цесаревич» Н.Д. Шипунова передавала слова деда: «Там все дворцы мраморные, плиты тяжелые. Итальянского языка не знал никто. Стучали по плитам — если голос или стук ответный слышали, начинали раскапывать. Страшно было. На всю жизнь запомнил, как человека чуть инвалидом не сделал: замахнулся ломом, и вдруг из щели рука высунулась. Жутко было и оттого, что откопаешь кого-то, он стоит с тобой рядом, улыбается, благодарит, обнимает, целует — и тут же падает и умирает. Очень много людей так погибло! Моряков очень оскорбляло поведение богатых сеньоров: подаст кто-нибудь голос из-под завалин, а итальянец рукой машет — нет-нет, мол, не надо его раскапывать, это прислуга, идемте дальше. Конечно, моряки не могли пройти мимо».
Вскоре контр-адмирал В. Литвинов отправил Морскому министру России телеграмму следующего содержания: «Мессина многие города на побережье Сицилии и Калабрийском берегу совершенно разрушены население в панике засыпанных и раненых насчитывают тысячами точка команды заняты откапыванием людей оказываем помощь пострадавшим точка сегодня посылаю крейсер Адмирал Макаров для отвоза Неаполь четырехсот раненных. Подписал Литвинов».
На берегу были развернуты пункты обогрева и питания – и главное – госпиталь и несколько импровизированных перевязочных пунктов для оказания первой помощи!
Руководил госпиталем флагманский врач отряда действительный тайный советник Александр Александрович Бунге. Кроме него в госпитале работали младший судовой врач линейного корабля «Цесаревич» коллежский асессор Адам Александрович Шишло, старший судовой врач линейного корабля «Слава» коллежский асессор Евгений Вячеславович Емельянов, младший судовой врач крейсера «Адмирал Макаров» надворный советник доктор медицины Владимир Казимирович Лубо, старший судовой врач крейсера «Богатыр» коллежский советник Флориан Францевич Гласко, старший судовой врач линейного корабля «Цесаревич» коллежский советник Николай Новиков, младший судовой врач линейного корабля «Слава» коллежский асессор Евгений Каллина, младший судовой врач крейсера «Богатырь» коллежский асессор Петр Бачинский, старший судовой врач крейсера «Адмирал Макаров» коллежский советник Юрий Каружась. Оперировали прямо на улице на обыкновенных столах. Прооперированных немедленно доставляли катерами на корабли для дальнейшей отправки в береговые больницы.
На следующий день (30-го декабря) в Мессинскую гавань вошли канонерские лодки «Кореец» (командир капитан 2 ранга Ф.В. Римский-Корсаков) и «Гиляк» (командир капитан 2 ранга П.И. Патон). Из состава экипажей канонерок на берег сразу же был отправлен спасательный отряд - 20 офицеров, 4 кондуктора и 260 нижних чинов. А судовые врачи «Корейца» коллежский асессор Николай Востросаблин и «Гиляка» коллежский советник Владимир Госс приступили к работе в береговом госпитале.
Спасательные команды должны были работать по шесть часов. А потом, после небольшой передышки еще и нести корабельную службу, от которой моряков, разумеется, никто не освобождал. Однако, когда приходила смена, матросы отказывались уходить на отдых. Вот что писал один из корреспондентов работавших в начале января в Мессине: «Ваше скородь, дозвольте остаться, – обращается кучка матросов к старшему офицеру. Лица усталые, но какие-то торжественные. На подбор великаны, все в грязи и в пыли, с лопатами и кирками на плечах, – просительно смотрят они в лицо офицеру.
– Вы же не ели с шести часов утра. А в двенадцать вам на вахту стать.
– Встанем. Тут ведь души христианские погибают…
Аргумент оказывается неотразимым, и довольные матросы идут назад в город, спасать “христианские души”».
Спасательные работы велись в тяжелейших условиях. Остовы зданий того и гляди готовы были рухнуть. В городе продолжались толчки, пусть и меньшей силы, каждый из которых увеличивал разрушения. Смерть грозила морякам на каждом шагу. На глазах местных жителей погиб один из русских моряков, пытавшийся вынести раненую девушку – их погребла стена рухнувшего дома. Так 30 декабря только из команды линкора «Цесаревич» при проведении спасательных работ погибли минеры Василий Салангин и Иван Врублевский.
К русским морякам постепенно присоединялись моряки английских французских и итальянских кораблей. Однако, по свидетельству одного из иностранных журналистов – только русские осмеливались проникать в самую гущу развалин, каждую секунду рискуя своей жизнью.
Вот что сообщал командир линейного корабля «Цесаревич» капитан I-го ранга Любимов в представлении на имя командира отряда контр-адмирала В. Литвинова: «Старший механик вверенного мне корабля штабс-капитан Федоров при откапывании человека, засыпанного развалинами дома в Мессине, подвергал свою жизнь весьма серьезной опасности, самоотверженно пролезши в прорытую пещеру, и будучи засыпан обвалом, он спасся случайно только тем, что соседняя стена обвалилась в другую сторону. При обвале стены в сторону разрушенного дома, пещера в которой находился штабс-капитан Федоров не выдержала бы, и он был бы раздавлен. За такой самоотверженный и человеколюбивый поступок прошу ходатайства Вашего Превосходительства о награждении его медалью за спасение погибающих. Рейд г. Виго 11 февраля 1909 г.».
Вот как описывал работу русских моряков журналист из газеты “Franкfurter Zeitung”: «С двумя русскими коллегами я приехал в несчастный город на четвертый день после катастрофы. После того как мы впервые ступили в пустыню развалин, мы наткнулись на кучку русских матросов. Они старательно работали на крыше одного из обрушившихся домов и уже прорыли одну яму глубиной примерно 2 м. Камни один за другим шли по рукам, балки передавались, щебень собирался в коробки и сетки. Мы подошли ближе и в свете лампы смогли разглядеть глубоко внизу двигавшуюся фигуру человека, до плеч засыпанного щебнем. Это был старик, лежавший в своей кровати, но, по-видимому, оставшийся целым. Понадобилось 5 часов работы, чтобы добраться до стонущего. Теперь следовало поторопиться с оказанием помощи, т.к. при вытаскивании балок, которые лежали над грудью бедняги, шурф неизбежно должен был обвалиться. Оба русских офицера порывались вытащить человека силой, один присутствовавший итальянский доктор противился таким действиям. Наконец решимость первых взяла верх. Хватив два стакана водки, подвели старику под руки пояс, дернули раз-другой, и выдернули старика, который 4 дня лежал как в гробу, на свет божий. Его тело удивительным образом имело разве что легкие царапины».
Широко стал известен и подвиг боцмана Игольникова. От одного из многоэтажных домов сохранился лишь кусок стены, на третьем этаже которой на карнизе окна почти сутки каким-то невероятным чудом держалась женщина с грудным ребенком на руках. Никто, даже ее муж, не рисковал оказать помощь. Тогда боцман Игольников, забравшись на остов дома, спустился вместе с женщиной и ее ребенком. Через несколько минут после их спасения дом рухнул от порыва обыкновенного ветра. Муж спасенной, оказавшийся одним из мессинских миллионеров, снял перстень с бриллиантом и силой (боцман категорически отказывался от подарка) одел спасителю на палец. После чего поцеловал Игольникову руку.
Но, увы, не только завалы и обрушения угрожали спасателям. С первых часов после землетрясения Мессина оказалась во власти бандитов и мародеров. Только из тюрьмы Капуччини во время катастрофы сбежали 750 опасных преступников. Они завладели оружием охраны, а также возможно и разграбили оружейные склады при казармах Сантелия. В городе начались массовые грабежи и убийства. У выживших отнимали последнее. Людям отрубали пальцы, чтобы снять кольца и перстни, вырывали серьги из ушей. Отбирали одежду и пищу.
Мародеры начали совершать нападения и на спасательные партии. В результате чего морякам пришлось выделить часть людей для организации вооруженных патрулей. Вот один из случаев, описанный итальянским журналистом – при проведении спасательных работ русские моряки нашли сейф, в котором (как выяснилось позднее) находилось двадцать миллионов лир. Когда матросы начали выносить сейф, чтобы передать его властям, на них напала вооруженная банда, в три раза превосходившая по численности наших моряков. В результате перестрелки банда была разогнана, но среди русских моряков шесть человек были ранены...
Спасательные отряды с кораблей балтийского флота работали в Мессине вплоть до 3-го января, когда итальянские власти смогли, наконец, создать в зоне бедствия достаточную армейскую группировку.
По официальным данным русские моряки спасли 2400 человек. Но разумеется это данные неполные. Скорее всего, здесь учтены лишь те, кого эвакуировали наши корабли. Ведь откапывая выживших, никто не считал, сколько человек он спас...
Благодарность, как рядовых жителей разрушенного города, так и Итальянских властей была безмерной. Вот лишь некоторые свидетельства...
Из телеграммы итальянских врачей Морскому министру Империи: «…Мы не в силах описать Вашему превосходительству более чем братские заботы, которыми нас окружили… Русские моряки начертали свои имена золотыми буквами для вечной благодарности всей Италии… Да здравствует Россия!!!».
Из телеграммы контр-адмирала В. Литвинова Морскому министру от 31 декабря, посланной из Неаполя: «…Сегодня прибывшие в Мессину Король и Королева Италии посетили корабли «Цесаревич» и «Славу» и благодарили за помощь населению».
А вот такой приказ начальника соединенных отрядов Балтийского моря. Свиты Его Величества контр-адмирала фон Эссена (приказ № 333 от 23 июля 1909 г.) был зачитан на кораблях и судах флота: «Много поработали русские моряки при оказании помощи населению г. Мессины, разрушенного ужасным землетрясением. Весь мир говорил об их бесстрашии и самоотверженности; наряду с геройскими поступками были менее заметные, но столь же заслуживающие хвалы подвиги человеколюбия, трогавшие иностранцев и показавшие им всю доброту русского сердца. Один из таких случаев стал известен по письму Инспектора Государственных железных дорог господина Антонина Сибилла из Палермо от 2 июня сего года, адресованного русскому консулу, следующего содержания: «Спасенные от гибели в ужасной катастрофе 28 декабря, уничтожившей Мессину, я и моя жена, тяжело раненные и лишенные возможности двигаться, сделались бы, быть может, жертвами пожара, вспыхнувшего близ того места, куда мы были снесены и покинуты, или скончались бы от истощения сил, если бы не явилась к нам с броненосца «Слава» команда в шесть матросов под начальством унтер-офицера, говорившего по-французски. Команда эта, уведомленная о нас одним из друзей моих, 30 числа вечером отнесла нас на импровизированных носилках на упомянутое судно, которое в тот же вечер отплыло в Неаполь. Между русскими матросами, спасшими нас таким образом во второй раз, был один, который оказывал мне особое внимание и относился ко мне с почтением и преданностью; а когда мы уже приближались к Неаполю, удостоверившись, что нас сдадут в госпиталь и уверенный в том, что я без денег, так как был совершенно наг, и, полагая, что мне деньги понадобятся, он взял три серебряные итальянские монеты (в одну марку каждая) и греческую монету в пять сантимов, что составляло, может быть все его достояние, — завернул в маленький платок свой и, наперекор отказу моему, настоял, чтобы я принял их. В продолжение пути, он проявил по отношению ко мне такое внимание и такую заботливость и деликатность, какую нельзя было предположить в матросе; а когда мы прибыли в Неаполь, он пожелал непременно сам высадить меня на берег. Все эти поступки его столь заботливые и задушевные, так сильно запечатлелись во мне, что я тогда же решил заявить себя в свое время быть обязанным и благодарным. Выполняю я это теперь. Во время нашего путешествия один из унтер-офицеров записал мне фамилию моего сострадательного матроса (неграмотного и не говорившего по-французски) на клочке бумаги, который при сем прилагаю с золотою монетою в 20 лир и платок (в котором были завернуты его деньги) для вручения ему. Возвращаю платок, полагая, что он должен быть ему дорог. Прошу Вас милостивый государь, убедить матроса принять эту маленькую монету и, помимо этого, — если действие его по отношению ко мне сочтутся настолько сердобольными и великодушными, что заслуживают быть выставленными в пример и оповещенными на перекличке, — то прошу дать еще эту аттестацию, эту нравственную награду доброму и сострадательному молодому человеку. Я был бы очень порадован известием, что пожелание мое осуществилось. С чувством совершенного уважения и глубокой благодарности, имею честь быть преданным Антонин Сибилла». Исполняя с удовольствием просьбу г. Сибилла, приказ этот предлагаю прочесть на всех судах при собрании команды. Командиру линейного корабля «Слава» выдать матросу Юстину Ничипоруку приложенный платок с 20 франками, которые он должен сохранить на память об тех днях, когда ему удалось участвовать в великом деле спасения жизни своих ближних».
Король Италии Виктор Эммануил III направил императору Николаю II благодарственную телеграмму: «В моей глубокой скорби спешу самым сердечным образом благодарить Тебя и Государыню за Ваше искреннее участие в горе, столь тяжело постигшем Италию. Несчастные потерпевшие никогда не забудут деятельную и великодушную помощь, оказанную Твоими славными моряками».
В 1910 году правительство Италии, не забыв неоценимой помощи русских моряков, наградило контр-адмирала Литвинова Большим Крестом «Итальянской Короны» и золотой медалью. Командиры кораблей и судовые врачи получили «Командорские кресты» и серебряные медали. А все члены экипажей балтийского отряда – серебряные Памятные медали.
Кроме того, Итальянский Комитет помощи пострадавшим при землетрясении собрал средства на изготовление Золотой медали, которой решено было наградить Военно-морской флот Российской Империи. В марте 1910 года ее вручили (для доставки в Россию) экипажу крейсера «Аврора», пребывшего в Мессинскую гавань. Вместе с медалью морякам передали и благодарственный адрес, начинавшийся словами: «Вам, славным сынам благородной земли, героизм которых войдет в историю, первым поспешившим на помощь тем, кому грозила верная смерть от ярости стихии…».
В самой Мессине тогда же была открыта скульптурная композиция Пьетро Куфереле, изображающая русских моряков, спасающих жителей города.
Такова предыстория появления описанного выше образка...
Вообще нательные иконки, на одной из сторон которых имеются надписи или изображения, не связанные с православной традицией, встречаются не слишком часто. И всегда посвящены какому-либо знаменательному событию. Как, например, упомянутый ранее образок, изготовленный к 300-летию Дома Романовых. К таким иконкам можно отнести и выдававшиеся выпускникам учебных (обыкновенно – военно-учебных) заведений. Их получали при окончании кадетских корпусов, военных училищ. А во время Великой войны и выпускники школ прапорщиков. Но всегда иконографическое изображение на таких образках имело прямую связь с событием (Федоровская икона и Дом Романовых) или с учебным заведением. Так, к примеру, на нательном образке «Благословение церкви 2-го ОКК» (2-го Оренбургского кадетского корпуса) изображены святые бессребреники Косма и Дамиан Асийские. А корпусной церковью, построенной в 1874 году на углу улиц Николаевской (Советской) и Набережной (Урала), как раз и был храм святых Космы и Дамиана. Понятно, почему лики именно этих святых носили выпускники корпуса.
Если обратиться к рассматриваемому нами образку – надо сказать, что связь Федоровской иконы пресвятой Богородицы и города Кострома понятна. А вот как они связаны с Мессинской трагедией?
Праздник иконы Федоровской Богоматери, установленный в память благословения инокиней Марфой сына на царство, отмечается 27-го марта (по н.н.). Праздник в честь обретения иконы приходится на 29-е августа. Т.е. – эти даты никак не связаны с декабрьским землетрясением. Место базирование кораблей и их названия не имеют ничего общего с городом Кострома. Так как же они могли быть связаны?
Возможно причина в благотворительности?
Мессинская драма стала трагедией не только для итальянского народа. Не только в Италии были созданы комитеты помощи пострадавшим. Не отставала от нее и Российская Империя, тем более, что именно ее граждане стали первыми спасителями Мессины. Всего за две недели после землетрясения жители России собрали для помощи пострадавшим 750 тысяч лир. Известно, что в столице Империи был создан комитет помощи под названием «Санкт-Петербург – Мессина», куда, кстати, Император Николай II из личных средств передал 50 000 франков. Подобные комитеты были организованы и в других городах. Сложно сомневаться, что такой богатый торговый город как Кострома остался в стороне от Мессинской трагедии.
Возможно, именно городской комитет помощи, названный вероятно по примеру столицы «Кострома-Мессина», и заказал такие образки у знаменитых на всю страну Красносельских мастеров.
Эти иконки могли раздавать жертвователям или же продавать. А вырученные деньги направлять в фонд помощи пострадавшим.
Вероятно, изготовлено их было не слишком много. Т.к. Автору до сих пор не удалось узнать еще хотя бы об одном подобном образке.
И опубликованная в данной статье иконка является пока единственным известным свидетельством, пусть и забытой теперь, но бескорыстной помощи костромичей жителям далекой Сицилийской Мессины...
Валерий Квятковский