К столетию художника Расторгуева Е.А.

алантливый человек- талантлив во всем.
Незаурядность личности Расторгуева Евгения Анатольевича видна , как на ладони.
А вот как публициста его знают только очень близкие знакомые.
Умело и живо передает мастер кисти свои впечатления о путешествиях:

"Размышления в Антибе перед полотнами русского художника Николаса де Сталя."
Над Ниццей есть городок Бер-лез-Альп. Он возвышается в своей древности над пространством, точно вырубленный из скалы. В этом городке существует оригинальный «Русский дом». Создал его Рене Герра – парижский собиратель шедевров литературы и живописи русского искусства нашего серебряного века. Помогал ему в создании «Русско-го дома» его брат Ален. В этом «Русском доме» временами живут художники и писатели из России, кого они приглашают. В 1999 году там жили и мы…
До Ниццы, вниз, от Бер-лез-Альпа, дорога петляет серпантином. Поворотами и обрывами она чем-то напоминает мне детские годы, когда мы по выбитой трассе на салазках неслись вниз, лавируя среди сосен и стараясь увернуться и не разбить лоб о стволы деревьев, мощно вздымающихся в бескрайнее небо.
Всё побережье залива, где мы жили и работали, состоит из небольших городков, где художники облюбовали себе жилье и мастерские. Тут творили Матисс и Шагал, Рену-ар и Дюфи, Леже, а в Валёрисе – Пикассо. У последнего, в старинной крепости на полу-острове Антиба, существует музей живописи и керамики, в котором собраны рисунки и картины, написанные здесь. В этих произведениях, отражающих морскую жизнь, появи-лись рыбаки, раковины, морские ежи и звёзды. Везде сквозь проёмы больших окон пробивается синь моря, солёный воздух и слышен шум прибоя. На глинобитных стенах висят написанные то на фанере, то на картоне  играющие на дудках фавны, чертики и всякая морская нежить – создание его фантазий средь одиночества близ моря.
Древняя крепость, с изъеденными солью толстыми стенами. Если к ним прикоснуться рукой, камни словно вибрируют от ветра и ещё хранят в себе древнее тепло ушедших веков, и выглядят посланцами иных миров.
В один из приездов в Антиб в этой крепости мы обнаружили с Тамарой в одном из залов и экспозицию работ замечательного русского художника Николаса де Сталя.
Французы очень ценят его вдохновенные полотна. Мы же мало что знали о своем соотечественнике. Да и сейчас только в последние годы стало понемногу возвращаться на Родину его творчество. Печатных же публикаций о художнике почти нет.
Барон Николас де Сталь родился в 1914 году в Санкт-Петербурге. Учиться ему до-велось в разных местах – в Королевской Академии Брюсселя, в свободной школе Василь-евой и у Фернана Леже в Париже. Прожил де Сталь жизнь короткую. Прервал он её добровольно, в сорокалетнем возрасте в Антибе. Там, вблизи крепости и музея Пикассо, на набережной возле желтого каменного дома, находилась его мастерская. Художник оста-вил после себя пейзажи, маринистические композиции, натюрморты, составленные из тех предметов, что его окружали в жизни, удачно иллюстрированные книги, картоны для го-беленов и ковров.
Чувство поэзии, глубинной цветовой символики было присуще искусству Николаса де Сталя. Этим колористическим богатством он покорил нас с Тамарой, и мы невольно залюбовались его звонкой цветовой мощью.
Мысленно остановим взгляд на его маринистических полотнах. Синее светящееся море, золотые мачты парусов и шхун. В сумерках угадывается то Антибская крепость, то берега Ниццы. И будто космос, пожирая предметы, растворяет их в музыке цвета. Во всём, и это для нас стало полной неожиданностью, ощущалось какое-то детское своеволие. Не будь крепкой художественной слаженности и Божественного восприятия природы в работах художника, мы бы именно так и оценили эти полотна. К тому же они очень напоминали фрески для украшения современного храма, созданного в Антибе и населённого полотнами русского художника. Картины Николаса де Сталя – это новые иконы человеческой души, где через цветовой строй можно разговаривать с Всевышним.
Здесь, в Антибе, недалеко от крепости он и покончил с жизнью, бросившись на прибрежные камни с парапета, обрамляющего набережную. Что стало причиной его смерти? И это до сих пор тайна, которая причудливо окрасила его и без того удивительные, неземные полотна.
От русского в художнике Франции, вероятно, «застряла» концентрация тона и пронзительное восприятие природы. А также  мятежность, смело заявившая о себе в живописной абстракции. Можно предположить, что идёт это от неудовлетворённости достижениями в традиционной живописи. Невозможность поисков совершенства выражения также оставили свой отпечаток на живописи мастера, придавая ей элемент незавершённости, оттенок драматического ощущения жизни.
Вязкая мясистость цвета не давала ухода от материальности, а многослойная перегрузка холстов требовала концентрации духа.
Чувствуя в себе большой талант, де Сталь попытался поднять непосильный груз – найти средиземноморскую уникальность перетекания живописного абсолюта. В чём-то потаённом и главном по-человечески он был похож на своего современника и собрата – Амадео Модильяни. Только после смерти обоих любители искусства поняли, какой необъятной человеческой нежностью чувство лада и гармонии форм было в душах этих художников.
Господство математической рассудочности, начавшее завоёвывать искусство ХХ века, мешало пониманию этих художественных откровений. Итальянская и русская душа натолкнулись на скалу… У обоих полотна проникнуты недосказанностью. В глубине их душ как бы слышен крик в ночи, крик прощания погибающего человека. В то же время, сквозь все препоны, сила природы врывается во всё пространство их полотен своей мо-щью. Картины их дарят людям духовную радость и делают их проводниками новой красоты.
Может быть, строчки из записной книжки писателя Ивана Шмелёва, также русского эмигранта первой волны, приблизят разгадку этих трагедий:
«Порой испытываешь почти головокружение от внутреннего напора дум, и ма-ленькое сознание кажется слишком узким, чтобы вместить их наползающие облака. Словно хочется всю грудь наполнить воздухом, а не можешь вздохнуть».
Вздох русского художника Николаса де Сталя был глубоким, коротким и ярким.
Посмотрите на его полотна и откройте для себя ещё одного загадочного мастера прошлого столетия.
                                                                                              Евгений РАСТОРГУЕВ.