Воспоминания генерала Мартынова о наградах РЯВ

"...и обратились в не имеющие никакого смысла украшения."

Вашему вниманию предлагается глава 9 «Награды» из книги «Из печального опыта русско-японской войны» (Петербург, 1906 год, автор – Генерального штаба генерал-майор Евгений Иванович Мартынов).

( Свернуть )
«Доказывая пользу орденов, такой великий психолог, как Наполеон I, сказал: «Иногда можно человеку дать пуговицу и взамен ее потребовать жизнь». Однако указанное значение ордена имеют лишь тогда, когда вместе с ними соединяется право на бесспорное уважение общества, а для этого их следует давать редко и справедливо.
В последнюю войну (так же как и в предшествовавшие наши кампании) этот несомненный принцип постоянно нарушался.

Прежде всего, как общее правило, ордена давались гуртом, например: все участники боев под Ляояном (13-25 августа), сентябрьского наступления (22 сентября – 2 октября) и сражения под Мукденом (10 – 25 февраля) получили за каждый из этих периодов по одной очередной награде. Таким образом офицеры полков, заявивших себя блистательно, и офицеры полков, покинувших свои позиции; пехота, терявшая иногда до 80 проц. своего состава, и кавалерия, не имевшая никаких потерь; начальники, отличившиеся и начальники, оскандалившиеся; командиры, доблестно руководившие своими частями, и командиры, скрывавшиеся во время боя в лазаретах и обозах – все это награждалось огулом совершенно одинаково.

Мало того, в прямое нарушение закона, согласно которому ордена с мечами назначаются лишь «за военные против неприятеля подвиги» (св. зак., т.1, ч.2, ст. 92 и 93 ), эти награды получали лица, не принимавшие никакого участия в боях, и даже такие, которые по самому роду своей службы никоим образом участвовать в них не могли, как например: врачи и священники тыловых госпиталей, интенданты, начальники транспортов, всевозможные наблюдающие за перевозкой войск, чины судебного ведомства и т.п.

При таких условиях кресты с мечами потеряли свое значение – награды за боевую деятельность – и обратились в не имеющие никакого смысла украшения.

Даже в Петербурге, посреди разнообразных забот, усмотрели этот разврат.

В приказе главнокомандующего, от 17 декабря 1904 г., было объявлено: «Его Императорское Величество Государь Император, обратив Августейшее внимание на проявленную в армиях в отношении наград неправильность, повелел подтвердить, чтобы впредь в вопросах о наградах отступления от существующих законоположений не допускались. Вследствие сего подтверждаю к неуклонному и точному исполнению, чтобы к награждению орденами с мечами представлялись лишь строевые офицеры, врачи и духовные особы, принимавшие непосредственное участие в боевых столкновениях с противником и совершившие действительный подвиг, а не присутствовавшие только при таких столкновениях».

Однако от этого приказа дело нисколько не изменилось. Без всякого перерыва мы продолжали читать: за отличия в делах против японцев такого то госпиталя игумен – Анны 3 ст. с мечами; главный священник при главнокомандующем - Анны 2 ст. с мечами; начальник канцелярии полевого штаба – золотое оружие; пастор при штабе армии и ветеринарный врач обоза главной квартиры – Анны 3 ст. с мечами; председатель эвакуационной комиссии, начальник управления транспортов и инспектор госпиталей – Владимира 4 ст. с мечами; заведующий столовой главной квартиры - Анны 3 ст. с мечами и т.д. до бесконечности.

Так как очевидно, что перечисленные лица ни по роду своей службы, ни по месту нахождения (в нескольких десятках и даже сотнях верст в тылу) никак не могли совершить никаких «военных против неприятеля подвигов», то возникает вопрос: почему начальство Манчжурских армий позволяло себе не только нарушать закон, но и совершенно игнорировать Высочайшее повеление своего Самодержавного Государя?

Практиковавшаяся у нас в последнюю войну система награждения, в связи с чрезвычайным обилием орденов, вместо пользы приносила лишь вред делу. В то время как хорошие офицеры интересовались прежде всего успехом военных действий и своей боевой репутацией, а затем уже наградами, другие видели главный смысл войны в орденах. Для приобретения последних они устраивали себе разные мифические поручения, производили бесполезные рекогносцировки, старались примазаться в качестве наблюдателей ко всякому предприятию, составляли лживые донесения, заискивали, интриговали… Одним словом – мешали правильному ходу дела, обращая войну – эту великую историческую драму – в какой-то бутафорский крестовый поход.

Затем многочисленность существующих в России знаков отличия приносила другой, еще более существенный вред. Она задерживала служебное возвышение способных офицеров. Положим, какой-нибудь офицер выделился в бою. Желая расширить сферу его деятельности и таким образом лучше использовать его способности, вы его представляете к следующему чину. Взамен этого ему дают очередной орден. После нового боя вы его опять представляете к чину. Ему дают следующий по порядку орден и так далее, пока не будет исчерпан весь запас соответствующих крестов.

Подобный порядок был чрезвычайно удобен для того, чтобы тормозить возвышение талантливых людей, в чем (как я уже говорил в одной из предыдущих статей) заключается один из основных принципов нашей военной бюрократии. Вместо того, чтобы, пользуясь опытом войны, быстро продвигать выдающихся офицеров со ступеньки на ступеньку до высших командных должностей (подобно тому, как это делал хотя бы Наполеон), у нас их старались выдерживать на прежних местах, в утешение обвешивая крестами. Таким образом и конкуренция таланта устранялась, и внешняя справедливость была соблюдена.

Особняком от других орденов стоит у нас Георгиевский крест. Он дает большие служебные преимущества и назначается лишь за выдающиеся боевые подвиги, притом по приговору думы, составленной из кавалеров этого ордена.

За полтора года войны в действующей армии (кроме Порт-Артура), было дано семьдесят восемь Георгиевских крестов, что, принимая во внимание большое число участвовавших в военных действиях офицеров и понесенные ими колоссальные потери, нельзя считать слишком щедрым.

Однако и Георгиевский крест сумели дискредитировать. В самом начале войны, под первым впечатлением «подвига» «Варяга» и «Корейца», все находившиеся на них офицеры, врачи и механики были награждены, по особому Высочайшему повелению, помимо думы, Георгиевскими крестами.

Такое массовое награждение, в связи с оказанными экипажам этих судов в России неслыханными почестями, произвело на армию весьма неблагоприятное впечатление. Для каждого было ясно, что если от командира судна требовалась некоторая решимость, чтобы идти навстречу превосходному в силах неприятелю, то со стороны остальных чинов одно присутствие на корабле (может быть и невольное) само по себе не составляло еще заслуги, достойной награждения высшим военным орденом.

Неудовольствие в офицерской среде стало еще сильнее, когда впоследствии выяснилось, что вообще в указанном бою экипажем «Варяга» не было совершено никакого подвига, а на «Корейце» даже почти не было потерь.
Та же торопливость была проявлена и по отношению к гарнизону Порт-Артура. Не зная еще обстоятельств дела, спешили создавать по телеграфу из Петербурга новых георгиевских кавалеров, а после падения крепости обнаружилось, что некоторые из последних, слишком рано произведенные в «герои», не выполнили даже своего обыкновенного воинского долга.

Затем к весьма печальным результатам привело предоставление офицерам права самим ходатайствовать о награждении их Георгием. Если, с одной стороны, эта мера могла оградить подчиненного, совершившего выдающийся подвиг, от произвола начальника, не желавшего его представить к Георгиевскому кресту, то с другой стороны, при отсутствии строгих взысканий за заведомо ложные искательства, она повела к созданию целой кляузной и даже клеветнической литературы.

В заключение этой статьи я позволю себе высказать пожелание, чтобы возможно скорее было произведено сокращение существующих у нас многочисленных орденов.

Для вознаграждения мирных заслуг совершенно достаточно оставить один орден Владимира (четырех степеней), а для оценки боевых отличий могут служить орден Георгия (четыре степени) и золотое оружие (простое и с бриллиантами). Все эти награды должны присуждаться думой, мотивированные решения которой следует опубликовывать во всеобщее сведение.

Награждение орденами ни в коем случае не должно задерживать (особенно во время войны) быстрого служебного возвышения способных людей.»

Сообщение **vovalobkov** » 22 июн 2017, 13:00

и смех и слезыНо главное,все получилосьСейчас бы наверно растерялась в такой ситуации,а тогда такое переживание было за собаку,плюс нервы всвязи с переездом,неизвестностью.......Но все равно это вспоминаю с удовольствием Y

Во все времена девальвация ценности наград отмечалась всеми участниками войн. Мой отец, начавший воевать в Зимнюю войну в 1939 под Мурманском, а закончивший капитаном в Восточной Пруссии помнил где получал свои награды, а за что не помнил. не он один.
Знаток армейской психологии Наполеон как-то сказал, имея в виду орден Почетного легиона: «Иногда можно дать человеку пуговицу и потребовать взамен жизнь». Это верно, но при условии, что обладание «пуговицей» дает бесспорное право на уважение коллег и всего общества. Недаром слово «орден» означает еще и религиозную корпорацию: в наградах есть мистическая сущность, признание их ценности держится на вере, ритуалах и правилах, которые все соблюдают. А если не соблюдают, то почетнейший еще вчера знак отличия быстро превращается в простую бирюльку. Примеров тому не счесть, и один из них — наградная система Российской империи.В русской армии система наград окончательно сложилась к середине XIX века. Ордена шли в строгом порядке — Св. Анны, Св. Станислава, Св. Владимира и Св. Георгия. Самым младшим была Анна IV степени, или «клюква» на офицерском жаргоне — вместо привычного крестика она представляла собой красный темляк, цеплявшийся к эфесу сабли. Следующим шел Станислав III степени — крест, носившийся на груди. За ним шла Анна III степени — тоже крест на груди, затем Станислав II — уже на шее. При получении старшего шейного ордена соответственный младший «переезжал» на грудь.Клюква» была хороша тем, что другие ордена до Владимира носились только при парадной форме, а тут — надел саблю, и сразу видно, что боевой офицер. По той же причине очень ценился Владимир IV степени (за военные заслуги его давали «с мечами и бантом») — его уже можно было носить на груди постоянно.

Чтобы избежать девальвации уважаемой награды, светлейший князь Потемкин отказался от ордена св. Георгия, 4 степени написав государыне, что в тот год он крепостей не брал и сражений не выигрывал.